Главная Магия

Зарождение морали в первобытном обществе. Первобытная мораль Список использованных источников

Основными разновидностями социальных норм первобытного общества являются обычаи, нормы морали, религиозные нормы, табу, агрокалендари и мифология.

Обычаи – правила поведения, сложившиеся в силу многократного длительного применения, соблюдения, вошедшие в привычку, ставшей традицией.

Особенностью обычаев является то, что их никто не придумывает, не устанавливает, не навязывает обществу. Они возникают как результат наиболее целесообразного варианта поведения, которому бессознательно следовали все члены рода, а многократная повторяемость делала такое поведение привычкой. Затем обычаи осознавались людьми как необходимые условия их жизни и передавались из поколения в поколение.

Обычаи поддерживались авторитетом старших (старейшин). С помощью обычаев регулировалось : производство и обмен; брачные и семейные отношения; решение общих проблем; отношения с другими родами и племенами; закреплялась общая собственность на землю, орудия труда; регулировали порядок распределения общего продукта.

Признаки первобытных обычаев:

ü Они исходили от рода и выражали его волю и интересы.

ü Они действовали в силу привычки, исполнялись добровольно, в случае необходимости их соблюдение обеспечивалось всем родом.

ü Не было различия между правами и обязанностями.

Таким образом власть и нормы поведения соответствовали уровню эк., соц., культ., дух. развития человека.

Особое значение в условиях первобытного общества имела система табу.

Табу - религиозный запрет, налагаемый на какой-либо предмет, действие, слово и т.п., нарушение которого будто бы неминуемо влечет жестокую кару (болезнь, смерть) со стороны духов и богов.

С помощью табу защищались все отношения в роде, регулировались важные стороны жизни человека (например, запрещение кровосмешения, убийства, воровства и т.д.).

Нормы первобытной морали - правила поведения, регулировавшие отношения между людьми на основе первобытных представлений о добре и зле.

Нормы морали возникают значительно позже обычаев, а именно на том этапе развития человеческого общества, когда у людей появляется способность оценивать свои собственные поступки и поступки других людей с точки зрения добра и зла.

Религиозные нормы - правила поведения, регулировавшие отношения между людьми на основе их религиозных представлений.

Неспособность первобытных людей научно объяснить многие явления природы, бессилие перед ними привели к тому, что их стали объяснять через существование чего-то сверхъестественного, фантастического, божественного. Люди сами себе «придумали» божество (животное, гора и т.п.) и стали ему поклоняться. Особое место в их жизни начинает занимать отправление религиозных культов, т.е. телодвижения, заклинания и т.п., имеющее целью дать видимое выражение религиозному поклонению или привлечь к их совершителям божественные силы. Обязательной частью религиозного культа того периода времени являлось жертвоприношение богам, духам даров, заклание животных (иногда людей) на жертвенниках и в святилищах.

Агрокалендари - система правил наиболее целесообразного ведения сельскохозяйственных работ и распределения их результатов.

Складывались они на основе многолетних наблюдений и касались, прежде всего, сроков выполнения тех или иных сельскохозяйственных операций. Для того чтобы получить приличный урожай надо знать, когда пахать, сеять, полоть, убирать урожай, как лучше его сохранить и т.п.

В формировании и поддержании обычаев большое значение имели религиозные, мистические представления первобытных людей. В них переплетались мистификация сил природы в виде могущественных духов и культа духа предков, от которых проистекали обычаи рода.

Мифология - совокупность мифов (рассказов, повествований о богах, героях, природных явлениях и т.п.), отражавших представления людей о мире, природе и человеческом бытии.

В мифах закреплялись способы изготовления орудий, сведения о маршрутах кочевий, местах для стоянок, о нормах семейно - брачных отношений, половые, пищевые и возрастные запреты и целый ряд других правил поведения.

Правила поведения в первобытном обществе носили характер монорм («моно» – один), они одновременно выступали и как обычаи и как религиозные, и как моральные нормы. Дробления на различные виды социальных норм первобытное общество не знало.

Примечание:

Любопытно, что в отдельных случаях возникновение социальных норм детерминировали антиалкогольные причины. Так, в отдельных религиозных течениях (адвентисты седьмого дня) существует запрет есть зайчатину. Объясняется это следующим образом. Организм зайца устроен таким образом, что в процессе переваривания пищи в нем выделяется большое количество алкоголя. А поскольку алкоголь употреблять запрещено, запрещено есть и зайчатину.

А вот причина возникновения другой, весьма распространенной в древние времена, социальной нормы. Поскольку люди работали сообща, взаимопомощь была естественным явлением, она распространялась на все стороны жизни рода или племени. В столкновении с другими родами, в защите человека рода от посягательства извне члены сообщества проявляли полную солидарность. Из этого естественного чувства самозащиты вытекало у всех без исключения народов стремление мстить за вред, нанесенный роду или отдельному его члену. Если, например, убит был член рода, его сородичи обязаны были отомстить убийце иди другому члену рода. Древние скандинавы давали клятву: «Годы превратят скорлупу устрицы в пыль, пройдет еще тысяча лет, но месть не перестанет пылать в моем сердце». При этом ни у кого не возникло вопроса, какой природы эта обязанность: нравственная, моральная или религиозная. Отступнику грозило всеобщее презрение, жестокое наказание и гнев богов. Напротив, жестокая месть всячески поощрялась.

Похожая информация.

Проблемы происхождения человека и возникновение общества

Происхождение человека за «давностию лет» всегда останется материалом для сотен гипотез. Большую часть пищи для них дает археология. Находка любого элемента останков, будь то зуб или фрагмент челюсти – обязательно примеривали к обезьянам. И если не подходило, то уже и есть первый человек. Так примерно идентифицировали рамапитека – самого древнего (около 9 млн лет назад) условного человека. Однако же доказательств еще нет. И общепринятым фактом эта гипотеза не стала.

Тем не менее, современная наука дает представление о логической цепочке происхождения человека.

Считается, что линия человека отделилась от общего с обезьянами ствола не ранее 10 и не позднее 6 млн лет назад. Первые представители рода Homo появились около 2 млн лет, а современный человек – не позднее 50 тыс. лет назад. Древнейшие следы трудовой деятельности датируются 2,5 – 2,8 млн лет. Многие популяции человека разумного не сменяли друг друга последовательно, а жили одновременно, ведя борьбу за существование и уничтожая более слабых.

В эволюции человека (Homo) различают три этапа (кроме того, некоторые ученые выделяют в отдельный вид еще и вид Homo habilis – человек умелый):

1. Древнейшие люди, к которым относятся питекантроп, синантроп и гейдельбергский человек (вид человек прямоходящий – Homo erectus).

2. Древние люди – неандертальцы (некоторые исследователи считают их первыми представителями вида человек разумный – Homo sapiens).

3. Современные (новые) люди, включающие ископаемых кроманьонцев и современных людей (вид человек разумный – Homo sapiens).

Таким образом следующий после австралопитеков в эволюционной лестнице – уже «первый человек», первый представитель рода Ноmo. Это человек умелый (Homo habilis). В 1960 г. английский антрополог Луис Лики нашел в ущелье Олдувай в Танзании рядом с останками «человека умелого» самые древние орудия, созданные человеческими руками. Надо сказать, что даже примитивный каменный топор выглядит рядом с ними так же, как электрическая пила рядом с каменным топором. Эти орудия – всего лишь расколотая под определенным углом слегка заостренная галька. Возраст «олдувайской галечной культуры», как ее назвали ученые, – около 2,5 миллионов лет.

Человек делал открытия и создавал орудия труда, а эти орудия изменяли самого человека, оказывали решающее влияние на его эволюцию. Например, использование огня позволило коренным образом «облегчить» череп человека, уменьшить его вес. Приготовленная на огне пища в отличие от сырой не требовала таких мощных мышц для ее пережевывания, а более слабым мышцам для закрепления на черепе уже не требовался теменной гребень. Племена, изготовлявшие лучшие орудия, побеждали отстающие в своем развитии племена и вытесняли их в бесплодную местность. Изготовление более совершенных орудий усложняло внутренние взаимоотношения в племени, требовало большего развития и объема мозга. Галечные орудия «человека умелого» постепенно сменились ручными рубилами (камни, оббитые с двух сторон), а затем скребками и наконечниками.

Другая ветвь эволюции рода Ноmо, стоящая, по оценкам биологов, выше «человека умелого» – человек прямоходящий (Ноmo erectus). Эти люди жили 2 млн – 500 тыс. лет назад. К этому виду относят питекантропа (по-латыни – «обезьяночеловека»), синантропа («китайского человека» – его останки были найдены в Китае) и некоторые другие подвиды.

Питекантроп – «обезьяночеловек». Останки были обнаружены сначала на о. Ява в 1891 г. Е. Дюбуа, а затем в ряде других мест. Питекантропы ходили на двух ногах, объем мозга у них увеличился. Низкий лоб, мощные надбровные дуги, полусогнутое тело с обильным волосяным покровом – все это указывало на их недавнее (обезьянье) прошлое.

Синантроп, останки которого найдены в 1927–1937 гг. в пещере близ Пекина, во многом сходен с питекантропом, это географический вариант человека прямоходящего. Их часто называют обезьянолюдьми. «Человек прямоходящий» уже не бежал в панике от огня, как все остальные звери, а сам разводил его (впрочем, есть предположение, что и «человек умелый» уже поддерживал огонь в тлеющих пнях и термитниках); не только раскалывал, но и обтесывал камни, в качестве посуды использовал обработанные черепа антилоп. Одеждой «человеку умелому», видимо, служили шкуры убитых зверей. Правая рука его была более развита, чем левая. Вероятно, он владел примитивной членораздельной речью. Пожалуй, издалека его можно было бы принять за современного человека.

Основным фактором эволюции древнейших людей был естественный отбор. Древние люди характеризуют следующий этап антропогенеза, когда в эволюции начинают играть роль и социальные факторы: трудовая деятельность в группах, которыми они жили, совместная борьба за жизнь и развитие интеллекта. К ним относятся неандертальцы, останки которых были обнаружены в Европе, Азии, Африке. Свое название они получили по месту первой находки в долине р. Неандер (Германия).

200–35 тыс. лет назад в пещерах неандертальцы постоянно поддерживали огонь и одевались в шкуры. Орудия труда неандертальцев много совершеннее и имеют некоторую специализацию: ножи, скребла, ударные орудия. Форма челюсти свидетельствовала о членораздельной речи. Неандертальцы жили группами по 50–100 человек. Мужчины коллективно охотились, женщины и дети собирали съедобные корни и плоды, старики изготавливали орудия. Последние неандертальцы жили среди первых современных людей, а затем были ими окончательно вытеснены. Часть ученых считают неандертальцев тупиковой ветвью эволюции гоминид, не участвовавшей в формировании современного человека.

Возникновение людей современного физического типа произошло относительно недавно, около 50 тыс. лет назад. Их останки найдены в Европе, Азии, Африке и Австралии. В гроте Кроманьон (Франция) было обнаружено сразу несколько скелетов ископаемых людей современного типа, которых и назвали кроманьонцами. Они обладали всем комплексом физических особенностей, который характеризует современного человека: членораздельная речь, на что указывал развитый подбородочный выступ; строительство жилищ, первые зачатки искусства (наскальные рисунки), одежда, украшения, совершенные костяные и каменные орудия труда, первые прирученные животные – все свидетельствует о том, что это настоящий человек, окончательно обособившийся от своих звероподобных предков. Кроманьонцы и современные люди образуют один вид – Homo sapiens – человек разумный; этот вид сформировался не позднее 100–40 тыс. лет тому назад.

В эволюции кроманьонцев большое значение имели социальные факторы, неизмеримо выросла роль воспитания, передачи опыта. Сегодня большинство ученых придерживаются теории африканского происхождения человека и считают, что будущий победитель в эволюционной гонке возник на юго-востоке Африки около 200 тыс. лет назад и расселился оттуда по всей планете. Раз человек вышел из Африки, то, казалось бы, само собой разумеется, что наши дальние африканские прародители были похожи на современных жителей этого континента. Однако некоторые исследователи считают, что первые люди, появившиеся в Африке, были ближе к монголоидам.

Монголоидная раса имеет ряд архаичных черт, в частности в строении зубов, которые характерны для неандертальцев и Homo erectus (человека прямоходящего). Популяции монголоидного типа обладают высокой адаптивностью к различным условиям обитания, от арктической тундры до экваториальных влажных лесов, тогда как у детей негроидной расы в высоких широтах при недостатке витамина D быстро возникают заболевания костей, рахит, т. е. они специализированы к условиям высокой инсоляции. Если бы первые люди были подобны современным африканцам, то сомнительно, что они смогли бы успешно осуществить миграции по всему земному шару. Однако эта точка зрения оспаривается большинством антропологов.

Концепции африканского происхождения противопоставляется концепция мультирегионального происхождения, предполагающая, что наш предковый вид Homo erectus превратился в Homo sapiens в различных точках земного шара независимо.

Homo erectus появился в Африке около 1,8 млн лет назад. Он изготавливал каменные орудия, найденные палеонтологами, и, возможно, более совершенные орудия из бамбука. Однако от бамбука через миллионы лет не остается следов. За несколько сотен тысяч лет Homo erectus распространился сначала по среднему Востоку, затем в Европу и до Тихого океана.

Формирование человека разумного на базе питекантропа привело к сосуществованию поздних форм неандертальцев и зарождающихся пока малочисленных групп современных людей на протяжении нескольких тысяч лет. Процесс вытеснения старого вида новым был довольно длительным, а следовательно, и сложным.

В эволюции человека – антропогенезе – важнейшая роль принадлежит не только биологическим факторам (изменчивость, наследственность, отбор), но и социальным (речь, накопленный опыт трудовой деятельности и общественного поведения). Особенности человека, обусловленные социальными факторами, не фиксируются генетически и передаются не по наследству, а в процессе воспитания и обучения. На первых этапах эволюции решающее значение имел отбор на большую приспособляемость к быстроменяющимся обстоятельствам.

Однако впоследствии способность передавать из поколения в поколение генетические приобретения в виде разнообразной научно-технической и культурной информации стала играть все более важную роль, освобождая человека от жесткого контроля естественного отбора. Социальные закономерности приобрели большое значение в эволюции человека. Победителями в борьбе за существование оказывались не обязательно самые сильные, а те, кто сохранял слабых: детей – будущее популяции, стариков – хранителей информации о способах выжить (приемы охоты, изготовление орудий и т. п.).

Победа популяций в борьбе за существование обеспечивалась не только силой и разумом, но и способностью жертвовать собой во имя семьи, племени. Человек – общественное существо, отличительной чертой которого является сознание, сформировавшееся на основе коллективного труда.

В эволюции человека разумного социальные отношения играют все возрастающую роль. Для людей современных ведущими и определяющими стали общественно-трудовые отношения. В этом качественное своеобразие эволюции человека.

Культурогенез

В прошлом веке многие исследователи были убеждены в том, что культура возникла благодаря способности человека к труду и его умению создавать технические приспособления. В ХХ в. генезис культуры трактуется по-разному. К орудийно-трудовой концепции добавились многие другие – психологические, антропологические, символические, игровые...

Как в природном мире возник радикально новый феномен – культура? Что явилось истоком культуры? Рассмотрим основные версии происхождения культуры.

Согласно орудийно-трудовой концепции, внутри которой осмысливается генезис культуры, человек выделился из животного мира. Теория происхождения человека изложена Ф. Энгельсом в 1873–1876 гг. Она представлена в статье «Роль труда в процессе превращения обезьяны в человека». Энгельсу принадлежит классическая формула: «труд создал человека». Под трудом Энгельс понимал целесообразную деятельность, которая началась с изготовления орудий из камня, кости и дерева. По мнению К. Маркса и Ф.Энгельса, сознание возникло в результате труда. В процессе труда у людей возникла потребность что-то сказать друг другу. Так появилась речь как средство общения в совместной трудовой деятельности. Последствия этих предпосылок – возникновения процесса речи и труда – огромны. Дело не только в том, что обезьяна превратилась в человека. В свою очередь, деятельность человека оказалась огромным импульсом, приведшим к культурогенезу.

Согласно трудовой концепции антропо- и культурогенеза, обезьяны сообразили, что искусственные орудия гораздо эффективнее естественных. Тогда они стали создавать эти орудия и сообща трудиться. Появилась речь. Труд сотворил человека и культуру как способ его жизнедеятельности. Но для того, чтобы трудиться, важно обладать сознанием. Неплохо также для этой цели жить в группе и общаться в процессе приобретения трудовых навыков.

Многие европейские философы и культурологи усматривают источник культуры в способности человека к игровой деятельности. Игра в этом смысле оказывается предпосылкой происхождения культуры. Различные версии такой концепции находим в творчестве Г. Гадамера, Е. Финка, Й. Хейзинги.

В частности, голландский историк культуры Й. Хейзинга в книге «Homo Ludens» отмечал, что многие животные любят играть. По его мнению, если проанализировать любую человеческую деятельность до самых пределов нашего познания, она покажется не более чем игрой. Вот почему автор считает, что человеческая культура возникает и развертывается в игре. Сама культура носит игровой характер. Игра рассматривается не как биологическая функция, а как явление культуры и анализируется на языке культурологического мышления.

Символическая концепция предполагает, что он был природно инстинктуально глух и слеп...Человек как биологическое существо оказался обреченным на вымирание, ибо инстинкты в нем были слабо развиты еще до появления социальной истории. Не только как представитель общества он был приговорен к поискам экстремальных способов выживания, но и как животное. Однако природа способна предложить каждому живому виду множество шансов. Оказался такой шанс и у человека. Не имея четкой инстинктуальной программы, не ведая, как вести себя в конкретных природных условиях с пользой для себя, человек бессознательно стал присматриваться к другим животным, более прочно укорененным в природе. Он как бы вышел за рамки видовой программы. В этом проявилась присущая ему «особость»; ведь многие другие существа не сумели преодолеть собственную природную ограниченность и вымерли.

Но чтобы подражать животным, нужны какие-то проблески сознания? Нет, вовсе не нужны. Способность к подражанию не исключительна. Этот дар есть у обезьяны, у попугая... Однако в сочетании с ослабленной инстинктивной программой склонность к подражанию имела далеко идущие последствия. Она изменила сам способ человеческого существования. Стало быть, для обнаружения специфичности человека как живого существа важна не человеческая природа сама по себе, а формы его бытия. Итак, человек неосознанно подражал животным. Это было заложено в инстинкте, но оказалось спасительным свойством. Превращаясь как бы то в одно, то в другое существо, он в результате не только устоял, но постепенно выработал определенную систему ориентиров, которые надстраивались над инстинктами, по-своему дополняя их. Дефект постепенно превращался в известное достоинство, в самостоятельное и оригинальное средство приспособления к окружающей среде.

Концепция символического, игрового приспособления к природному миру разработана в трудах Э. Кассирера. Отметим также, что социокультурная ориентация философии обострила интерес к категории символа, символического. Символическое стало фундаментальным.

Таким образом, у нас есть все основания считать человека «незавершенным животным». Вовсе не через наследование благоприобретенных признаков он оторвался от животного царства. Для антропологии ум и все, что его занимает, относится к области культуры. Культура же не наследуется генетически.

Классификация первобытной культуры

Существует два основных способа классификации первобытной исторической эпохи.

В основу первого способа положен характер отношений между людьми в человеческих сообществах. По этому признаку выделяют три этапа развития первобытного общества.

1. Эпоха первобытного человеческого стада. Люди живут стадами, напоминающими сообщества животных и насчитывающими 20–30 взрослых особей. Половые отношения в стаде беспорядочны и не регулируются никакими правилами (так называемый промискуитет). Используются сначала каменные и деревянные орудия, орудия из кости, в конце периода, вероятно, возникают простейшие составные орудия (деревянные копья с каменными наконечниками). Основной тип хозяйственной деятельности – собирательство, которое постепенно дополняется охотой. Древнейшие и древние люди от австралопитеков до неандертальцев жили в условиях первобытного стада, переход к следующей фазе произошел у кроманьонцев.

2. Эпоха первобытной родовой общины или эпоха родового строя. Люди организованы в племена и роды. Основным типом хозяйственной деятельности становится охота и рыболовство. Охотничье хозяйство проходит две стадии развития: до изобретения лука со стрелами (на этой стадии развития остановились современные австралийские аборигены) и после изобретения лука. В конце периода происходит так называемая неолитическая революция: изобретение керамики и гончарного круга, переход к скотоводству, земледелию и выделение ремесла как особой формы профессиональной деятельности.

3. Эпоха разложения родовой общины. На смену родоплеменной организации общества постепенно приходит классовая структура. В результате появления устойчивого прибавочного продукта начинают формироваться классы рабов и рабовладельцев и орган классового господства – государство. В это время начинается изготовление орудий из мягких металлов (олово, медь), позже – из железа.

Вторая периодизация общественного развития базируется на другом признаке – характере орудий труда. При этом также выделяются три главных периода развития первобытного общества.

1. Каменный век. В рамках этой гигантской эпохи (более 2 млн лет) в свою очередь выделяют три периода:

а) палеолит или древнекаменный век, который опять же разделяется на ранний (нижний) палеолит – от 2 млн до 40 тыс. лет назад – и поздний (верхний) палеолит – от 40 до 12 тыс. лет до н. э.;

б) мезолит или среднекаменный век – от 12 до 5 тыс. лет до н. э.;

в) неолит или новокаменный век – от 5 до 3 тыс. лет до н. э.

Следует отметить, что отдельные племена и сейчас сохраняют культуру времен мезолита и неолита. Людей, живущих на уровне палеолита, в настоящее время не существует – так же, как нет и людей более ранних антропологических типов, чем кроманьонский.

2. Бронзовый век – с конца 3 тысячелетия до начала 1 тысячелетия до н. э.

3. Железный век – с начала 1 тысячелетия до н. э.

Синкретичный характер первобытной культуры

Заметнейшим явлением первобытной культуры является синкретизм – единство человека, общества, природы. Синкретизм – идентификация человека с природой в целом, либо с чем-либо частным в природе.

Расчленяя духовную жизнь первобытного общества, анализируя отдельные ее формы, не следует забывать о том, что мы имеем дело с явлением, представляющим собою в действительности нечто цельное, находящееся лишь в самом начале процесса расслоения на отдельные сферы общественного сознания – формирующуюся науку, этику, искусство, наконец, религию. Изучение отдельных граней этого многогранного феномена, конечно, необходимый этап, условие его научного познания. Однако адекватное понимание духовной жизни первобытного общества нуждается не только в анализе, но и в синтезе, который показал бы ее как единую и цельную систему.

Сложность первобытного общественного сознания как объекта исследования и вместе с тем его специфика во многом связаны с присущим ему синкретизмом.

Характерная особенность первобытного общественного сознания состоит в теснейшей связи религии с другими его формами, в том, что религия пронизывает собою все мировоззрение эпохи, являясь как бы его оживотворяющим центром.

Понятие первобытного синкретизма не ново, им давно пользуются, но в него не всегда вкладывается одно и то же содержание. Так, следуя А. Н. Веселовскому, под синкретизмом первобытного искусства обычно понимают слитность, нерасчлененность основных форм художественного творчества – изобразительного искусства, драмы, музыки и т. д. Первобытное искусство обнаруживает органическую связь первобытного художественного творчества с жизнью общества, его трудовой и обрядово-религиозной деятельностью, социальную обусловленность и социальную функцию первобытного искусства. То же относится и к другим формам первобытного общественного сознания.

Эволюция культуры, подобно эволюции в природе, – при всей условности этой аналогии, ибо процессы в природе и обществе далеко не однозначны, – в известной мере сводится к дифференциации, расчленению первоначально интегрированных форм, или «синтетических типов», совмещающих в себе свойства и функции, обособившиеся в ходе эволюции.

Понятию первобытного синкретизма близко понятие интегрированности первобытной культуры. Наиболее яркое проявление этого феномена видится в культуре аборигенов Австралии. При этом высказывается предположение, что это свойство культуры находится в обратной связи с развитием материальной оснащенности общества. Чем более развито общество в материально-техническом отношении, тем менее интегрирована его культура. Степень интегрированности культуры является объективным показателем относительного развития общества.

Синкретизм форм общественного сознания – не механическое их соединение, а органическое единство, следовательно, особое качественное их состояние. Здесь целое не сводимо к сумме своих частей. Религия, искусство, этика, преднаука выступают как различные стороны недифференцированного или слабо дифференцированного целостного явления.

Олицетворением целостного, синкретического сознания, воплощением многообразных функций, связанных с высшими проявлениями духовной жизни, выступает Орфей, мифический поэт, музыкант, мистагог (учредитель мистерий), истолкователь воли богов и жрец. Его насильственная смерть и воскресение вносят в его образ черты древнего пророка и шамана, причастного архаическим ритуалам, магии смерти и возрождения природы – не случайно он зачаровывал животных звуками своей лиры.

Первобытная мораль

Изучение духовной культуры древних людей наталкивается на серьезные препятствия, т. к. их мысли и настроения не были каким-либо способом отражены в записях (письменность еще не изобретена), и кажется непонятным, как вообще можно изучать этот круг явлений. Однако наука нашла выход из такой ситуации путем сочетания двух методов исследования. Во-первых, изучаются живущие ныне племена дикарей, которые по своему уровню развития напоминают первобытных людей. Во-вторых, духовный мир первобытного человека можно частично реконструировать путем изучения дошедших до нас следов его материальной культуры: орудий труда, жилищ, захоронений, предметов быта и религиозного культа, произведений искусства.

Именно таким образом археологи установили, что у неандертальцев имелись зачатки идеологических представлений. Известно несколько десятков находок скелетов неандертальцев, расположенных таким образом, что не возникает сомнений: это регулярные, сознательно сделанные захоронения. Умершего клали на бок, в позе спящего, ориентируя его тело в направлении с востока на запад. Рядом с телом укладывались различные предметы – например, орудия труда. Вокруг тела мальчика-неандертальца из пещеры Тешик-Таш в Узбекистане были уложены веером рожки горного козлика киика. Само стремление похоронить умершего (полностью чуждое животным) свидетельствует о возникновении простейших представлений о мире и месте человека в нем. Специалисты высказывают в этой связи ряд предположений. Обряд похорон мог быть связан с тем, что смерть считали временным явлением (подобно сну), что стремились предотвратить поедание покойных, что стремились одновременно избавиться от мертвого тела и сохранить его вблизи от места обитания племени. Ориентация тела в пространстве доказывает, что уже производились наблюдения за движением солнца по небосклону. Какую-то смысловую нагрузку, связанную с пониманием сущности жизни и смерти, несут предметы, которые были уложены рядом с покойным. Уже в пещерах неандертальцев найдены захоронения костей бурого медведя и другие предметы, позволяющие высказать догадку о существовании простейших религиозных культов (например, культа медведя). В то же время можно с уверенностью сказать, что у неандертальца не было сколь-нибудь развитых религиозных представлений. До сих пор на Земле сохранились отдельные племена, у которых только начали возникать простейшие элементы религии и искусства.

Духовный мир древних кроманьонцев может быть изучен гораздо более подробно благодаря этнографическим материалам, т. е. путем наблюдения за современными племенами, находящимися на низком уровне развития. Анализ этих материалов дает возможность с высокой степенью достоверности восстановить нравственные, религиозные и эстетические взгляды первобытного человека.

Современные этнографические наблюдения достоверно подтверждают, что мораль (нравственность) – самая древняя форма общественного сознания. Известны современные племена, у которых только начинают складываться религиозные представления и искусство, однако у всех без исключения диких народов имеется хорошо развитая система моральных норм, правил поведения. Чем это можно объяснить?

Начиная с глубокой древности, мораль выполняла важнейшую роль в жизни общества. Все предписания морали направлены на разрешение противоречий, которые возникают между отдельной личностью и группами людей – родом, племенем, классом, народом, государством, профессиональным сообществом и т. п. Мораль требует от человека действовать в интересах группы, коллектива, а не в своих личных, корыстных интересах. Острее всего для первобытных людей стояла проблема питания. Так как прокормиться, например, охотой могли далеко не все члены сообщества (дети, старики, женщины обычно не охотились), то племена выработали специфические моральные нормы – правила дележа охотничьей добычи, выгодные не одним охотникам, а всем членам этого племени. Так, древнейшим принципом распределения пищи, отмеченным у аборигенов Австралии, бушменов, огнеземельцев и других примитивных охотничье-рыболовецких племен, был ее раздел между присутствующими, причем даже самый удачливый охотник получал не больше других сородичей. У племен Юго-Восточной Австралии человек, убивший кенгуру, не имел на него никаких особых прав, и при разделе ему доставалась едва ли не самая худшая часть мяса. У бушменов все члены группы имеют право на долю в охотничьей добыче каждого. У огнеземельцев вся жизнь общины была пронизана принципом коллективизма, коллективного потребления: Чарльз Дарвин во время путешествия на «Бигле» был свидетелем случая, когда группа островитян, получив в подарок кусок холста, разодрала его на равные части, чтобы каждый мог получить свою долю.

Коллективизм в потреблении был не просто автоматическим результатом коллективного производства, а необходимым условием выживания при низкой производительности труда и нехватке пищи. Некоторые антропологи считают, что вымирание неандертальцев произошло из-за слабого развития у них моральных норм: недостаточная забота отдельного человека о благе всего племени делала последнее менее жизнеспособным, чем племена кроманьонцев. По-видимому, племя кроманьонцев более эффективно регулировало потребление в интересах всех сородичей и не допускало такого положения, при котором одни бы благоденствовали, а другие испытывали лишения. Причем в ходе распределения благ учитывались не только различия по полу и возрасту, но и высшие интересы коллектива в целом. Так, в тяжелой борьбе с природой судьба общины обычно зависела от выносливости взрослых охотников, и в случае необходимости, при чрезвычайных обстоятельствах, охотники получали последние куски пищи.

На вопрос о том, существуют ли в первобытном обществе нормы поведения, которые поддерживаются исключительно силой общественного мнения, можно дать только утвердительный ответ. Присущи людям первобытного общества и чувства долга, чести и совести. Таким образом, в первобытном обществе существовали чисто моральные нормы, а тем самым и мораль в точном смысле этого слова. Однако наряду с нормами, соблюдение которых обеспечивалось лишь силой общественного мнения, существовали и иные нормы. Были среди них и такие, за нарушение которых общество жестоко карало своих членов, нередко даже лишало их жизни. Эти нормы известны под названием табу.

Этнологи давно уже выделили эти нормы из всего огромного многообразия правил поведения, существовавших в первобытном обществе. Исследователи давно заподозрили, что именно в такой форме возникли самые древние из всех существующих человеческих поведенческих норм.

Табу – норма не позитивная, а негативная. Она не предписывает совершение каких-либо действий, а напротив запрещает определенные действия. Суть табу – в запрете. Термин табу применяется прежде всего для обозначения особого рода запретов совершать определенные действия и самих этих запретных действий. Первоначально табу и представляли собой лишь запреты. Не все табу-запреты регулировали отношения людей в обществе, т. е. были нормами поведения. Но именно в табу – нормах поведения, поведенческих табу, все особенности табу-запретов проявлялись наиболее отчетливо. Они были исходной, первоначальной формой табу. В дальнейшем речь пойдет исключительно о них.

Если всякое поведенческое табу есть запрет, то не всякая норма поведения, состоящая в запрете тех или иных действий, есть табу. Табу – запрет особого рода, включающий в себя три основных компонента.

Первый компонент – глубокое убеждение коллектива в том, что если кто-то из его членов совершит определенные действия, то это неизбежно навлечет не только на него, но и на весь коллектив опасность, возможно, даже приведет к гибели всех. При этом люди не могут сказать ничего определенного ни о природе этой опасности, ни о том, почему и каким образом данные действия влекут ее за собой. Им известно только, что пока люди воздерживаются от запретных действий, эта опасность остается скрытой; когда же они их совершают, опасность автоматически из потенциальной превращается в реальную и угрожает всем. В силу этого они рассматривают человека, совершающего такого рода действия, одновременно и как находящегося в опасности, и как представляющего опасность для коллектива.

Второй компонент – чувство страха или ужаса перед неведомой опасностью, которую навлекают некоторые действия людей на коллектив, и тем самым страха перед этими действиями.

Третий компонент – собственно запрет, норма. Наличие запрета свидетельствует о том, что ни веры в опасность, навлекаемую данными актами поведения человека, ни ужаса перед ней не было достаточно для того, чтобы отвратить людей от совершения опасных действий. Отсюда следует, что эти действия были чем-то притягательны для людей, что имелись какие-то достаточно могущественные силы, которые толкали человека к их совершению.

Поскольку действия того или иного члена общества представляли опасность не только для него самого, но и для коллектива в целом, последний должен был принимать меры, чтобы заставить всех своих членов воздерживаться от них, и наказать тех, кто с этим требованием не считался. Опасные действия становились запретными.

Таким образом, табу представляли собой нормы поведения, как бы извне навязанные обществу какой-то посторонней, внешней силой, с которой невозможно было не считаться. На эту особенность табу давно уже обратили внимание некоторые исследователи. Именно такой характер и должны были иметь первые нормы поведения, возникшие как средства нейтрализации опасности, которую представлял для формирующегося человеческого общества зоологический индивидуализм. При таком подходе становится понятнее природа силы, толкавшей людей к опасным действиям. Этой силой была власть биологических инстинктов.

На основе анализа этнографических данных многие исследователи пришли к выводу, что табу первоначально возникли как средства подавления животных инстинктов, предотвращения опасности, угрожавшей человеческому коллективу со стороны животного эгоизма. В подавлении и регулировании биологических инстинктов и заключается, по их мнению, сущность морали. Запреты, налагаемые на естественные инстинкты, должны были впервые появиться в прямой и категоричной форме. Они должны были быть навязаны человеку как неотвратимая необходимость. Табу как раз и являются теми первыми, навязанными человеку как неотвратимая необходимость, запретами. В дальнейшем развитии первобытного общества из табуитета выросла подлинная мораль, которая постепенно стала господствующей.

В раннепервобытной общине господствовало распределение, которое нередко именуют уравнительным. Однако оно не предполагало распределения продукта между членами общины поровну, хотя это и могло иметь место. Суть этой формы распределения заключалась в том, что человек имел право на долю продукта (прежде всего пищи), добытого членами его общины, исключительно лишь в силу принадлежности к ней. Никаких других оснований не требовалось. Не имело значения, участвовал ли тот или иной человек в добывании данного продукта или не участвовал.

Что же касается размера получаемой доли, то она зависела, во-первых, от общего объема продукта, во-вторых, от потребностей данного индивида. Когда продукта было много, каждый получал столько, сколько хотел. Но и в период, когда продукта было недостаточно для полного удовлетворения нужд членов общины, он все равно распределялся в соответствии с реальными потребностями индивидов. Например, взрослые мужчины, занятые тяжелым физическим трудом, требовавшим значительных затрат энергии, получали больше пищи, чем женщины и дети. В раннепервобытной общине распределение осуществлялось в соответствии с потребностями.

Описанные выше отношения распределения были не чем иным, как отношениями собственности, причем собственности общинной, общественной. Именно потому, что вся пища совершенно независимо от того, кто ее добыл, принадлежала всем членам раннепервобытной общины вместе взятым, каждый член этой общины имел право на определенную ее долю. И общинной собственностью на этой стадии была не только пища, но и все вообще предметы потребления и средства производства.

Раннепервобытная община являлась подлинным коллективом, настоящей коммуной. В ней действовал принцип: от каждого по способностям, каждому по потребностям. Соответственно отношения собственности и распределения в этой общине могут быть названы первобытно-коммунистическими, или коммуналистическими. Раннепервобытное общество было обществом первобытно-коммунистическим, или коммуналистическим.

Отношения собственности имеют бытие в двух видах. Один вид – экономические отношения собственности, существующие в форме отношений распределения и обмена. В обществе с государством экономические отношения собственности закрепляются в праве, в котором выражается воля государства. Так возникают правовые, юридические отношения собственности.

Таким образом, и в раннепервобытном обществе существовали не только экономические отношения собственности, но и волевые. Но если в обществе с государством волевые отношения собственности были правовыми, юридическими, то в раннепервобытном обществе – моральными. В раннем первобытном обществе социально-экономические отношения определяли волю отдельных людей через общественную волю, мораль. Для людей раннепервобытного общества дележ продукта в масштабах общества, т. е. общины, выступал прежде всего как требование морали и осознавался как норма морали, а не как насущная экономическая необходимость, каковой в реальности он был.

Важнейшая особенность первобытной морали заключалось в том, что обе эти формы общественной воли регулировали отношения только между членами того или иного социоисторического организма. Каждая община имела собственную волю, нормы которой распространялись исключительно на ее членов. На человека, не входившего в состав данной общины, не распространялось действие ни негативных, ни позитивных норм, существовавших в данном социоисторическом организме. Что позволено по отношению к чужеродцам, то нетерпимо по отношению к сородичам. Один и тот же способ поведения может представиться то дозволенным и даже заслуживающим похвал, то запрещенным и позорным... Тот, кто нарушает обычаи, тем самым обнаруживает злую волю по отношению к сородичам и должен быть поэтому извергнут из своей среды. Те же самые действия, совершенные над иностранцами, над лицами, стоящими вне группы, теряют всякую нравственную квалификацию, они не считаются ни дозволенными, ни запрещенными, или, вернее, интерес группы придает им ту или другую природу.

Так как нормы, действовавшие внутри коллективов, не распространялись на отношения между членами разных общин, то последние могли носить разный характер. Соседи могли сотрудничать. Но между ними могли возникать и конфликты. Причиной конфликтов чаще всего был ущерб, который был нанесен члену или членам одного рода, а тем самым и этому роду, членом или членами другого. Этот ущерб мог носить различный характер: ранение, убийство, изнасилование или похищение женщины – члена рода или жены члена рода, похищение вещей и т. п.

Ущерб, нанесенный члену рода, затрагивал весь род. Причинение ущерба члену рода означало нанесение обиды не только ему, но и всему его роду. Обида и чувство обиды порождало вражду. Обиженный род должен был реагировать на нанесенный ему ущерб. Ответ мог быть только один – роду обидчика или обидчиков следовало нанести не меньший ущерб. Убийство члена рода могло быть возмещено лишь убийством, не обязательно самого убийцы, но непременно одного из членов его рода. Кровная месть возникла как явление межсоциорное. Внутри раннепервобытной общины кровной мести не могло быть в принципе. Когда один член рода убивал другого его члена, роду, безусловно, наносился ущерб. Но убить убийцу означало нанести роду еще один такой же ущерб. Убийство члена рода обидчика могло быть воздаянием не только за убийство, но и за другие тяжкие виды ущерба.

Кровная месть и вообще нанесение ответного ущерба на той стадии было суровой необходимостью. Ведь когда община теряла человека, то изменялось соотношение сил в пользу той общины, члены которой совершили убийство. Оставление убийства безнаказанным открывало путь к новым, такого же рода действиям, что в конце концов могло привести к гибели общины, не нашедшей силы для ответного удара. Уничтожение члена общины обидчика, во-первых, восстанавливало баланс сил, во-вторых, являлось предупреждением всем соседям, что смерть члена данной общины не может оставаться безнаказанной. Виновные неотвратимо понесут наказание, а стало быть, и потери.

Кровная месть могла вызвать ответную кровную месть и положить начало бесконечной череде убийств, которая в свою очередь могла привести к гибели обоих враждующих коллективов. Возникла необходимость установления каких-то правил, которые регулировали бы конфликты между коллективами. В результате возник знаменитый принцип, который известен под названием талиона (от лат. talioni – возмездие). Он заключался в том, что ответный ущерб должен быть равен инициальному ущербу: око за око, зуб за зуб, смерть за смерть. В таком случае конфликт считался исчерпанным, вражде приходил конец. Теперь потерпевшая сторона не имела права на возмездие. Если же она пыталась совершить ответные действия, то развертывался новый конфликт, снова возникала вражда.

Так начало одновременно формироваться и понятие, и чувство справедливости. Когда одна сторона нанесла ущерб другой, произошло нарушение справедливости. Справедливость должна быть восстановлена. Самый первый способ ее восстановления – нанесение обидчику или обидчикам адекватного ущерба. Понятие справедливости было важнейшим в обычном праве. Оттуда оно перешло в право, где сохранило свое значение. Как известно, латинское слово «юстиция» (justitia) означает справедливость. Возникнув в сфере обычного права, понятие справедливости затем вошло и в число категорий морали.

На самом раннем этапе развития первобытного общества, пришедшего на смену формирующемуся обществу (праобществу), социоисторическими организмами были роды, которые одновременно являлись и общинами. Эти роды-общины и стали субъектами обычного права.

Когда возник брак между индивидами, род и община перестали совпадать. В состав общины теперь стали входить члены по крайней мере двух разных родов. Но ядро каждой общины на стадии раннего первобытного общества состояло из ядра одного и только одного рода. В этом смысле община была родовой, а род может быть охарактеризован как локализованный.

С расщеплением рода и общины, общины, теперь уже не совпадающие с родами, стали социоисторическими организмами. Но роль субъектов обычного права при этом продолжали играть роды. Обычное право регулировало отношения прежде всего между родами и только через них между общинами, а не непосредственно между общинами. Силой, обеспечивавшей действие талиона, формально был род, но реально эту роль играло родовое ядро, которое на том этапе всегда входило в состав одной и только одной общины и составляло ее основу.

Вместе с усложнением всего общества постепенно усложнялись и моральные нормы. Появилась классовая, религиозная мораль, углублялись межнациональные различия в моральных нормах.

Религиозные представления в первобытном обществе

Религия возникает около 40 тысяч лет назад у людей кроманьонского типа. Отдельные религиозные представления были, возможно, и у неандертальцев, однако они вряд ли были оформлены в развитую мировоззренческую систему.

В настоящее время хорошо изучены четыре основных типа религиозных верований древнего человека: фетишизм, тотемизм, магия и анимизм. Это самые примитивные религиозные системы из когда-либо существовавших на Земле. Рассмотрим их подробнее.

Фетишизм – это поклонение различным неодушевленным предметам, которым приписываются сверхъестественные свойства: способность исцелять, помогать, предохранять от врагов. Типичными фетишами являются распространенные до сих пор у всех народов амулеты и талисманы. У древних людей считалось, например, что клык или коготь хищника может приносить удачу на охоте или предохранять от нападения дикого зверя. Объектами поклонения – фетишами – могут быть вообще любые предметы, как естественного происхождения, так и созданные человеком: камни, палки, деревья, произведения искусства. Формы почитания фетишей также разнообразны: от принесения им жертв до вколачивания в них гвоздя с целью причинить духу боль и вернее заставить исполнить адресованную ему просьбу. Элементы фетишистских культов сохранились в современных религиях – это, к примеру, поклонение черному камню в Мекке у мусульман, поклонение чудотворным иконам и святым мощам в христианстве.

Тотемизм – одна из наиболее ярких форм проявлений древней культуры. Сам термин тотем – заимствован из языка одного из североамериканских племен и означает вид животных или растений, являющийся символическим покровителем, а на более поздней стадии – прародителем группы кровных родственников. Тотемы олицетворяли связь человека с живой природой. Смысл тотемизма хорошо выражают африканские поговорки: «животное и человек – близнецы», «позади каждого человека – тотем».

К тотему относились как к доброму и заботливому предку и покровителю, который оберегает людей – своих родственников – от голода, холода, болезней и смерти. Первоначально тотемом считалось только настоящее животное, насекомое или растение. Затем достаточно было его более или менее реалистического изображения, а позже тотем мог обозначаться любым символом, словом или звуком. Каждый род носил имя своего тотема, но встречались и более цивилизованные тотемы. Например, все мужчины племени считали своим предком одно животное или растение, а женщины – другое.

Выбор тотемов зачастую связан с физико-географическим характером местности. Так, например, у многих племен Австралии в качестве тотемов выступают встречающиеся здесь кенгуру, страус эму, опоссум (крупная сумчатая крыса), дикая собака, ящерица, ворон, летучая мышь. В то же время в пустынных или полупустынных областях страны, где природные условия и животный мир скудны, тотемами становятся различные редкие насекомые и растения, которые больше в этом качестве нигде не встречаются.

Важно отметить, что тотем не обожествляется, его не наделяют свойствами и качествами бога, люди просто верят в свое родство с ним. Жители Южной и Юго-Восточной Австралии обращаются к тотему со словами «старший брат», или «наш отец». Близость между человеком и тотемом выражается прежде всего в запрете (табу) убивать и употреблять тотем в пищу. Однако при исполнении некоторых обрядов обычай предписывал съесть немного мяса тотема для укрепления магической (невидимой, сверхъестественной) связи с ним.

По мере исторического развития большинство народов утратило тотемические представления. Однако кое-где тотемизм проявил необычайную живучесть, например у австралийских аборигенов. Австралию вообще называют классической страной тотемизма. В обрядах австралийских племен огромную роль играют священные предметы – чуринги. Это каменные или деревянные пластины с нанесенными на них рисунками, обозначающими тот или иной тотем. По представлениям аборигенов чуринги хранят магическую силу предка-тотема. Они обеспечивают размножение зверей, могут быть вместилищем душ предков или новорожденных детей. Вера в связь чуринги с судьбой человека настолько сильна, что в случае ее разрушения человек нередко заболевал, а иногда и умирал.

В настоящее время многие австралийские племена, согнанные в колониальный период с обжитых территорий, стремятся вернуться к своим тотемическим святилищам, возродить на вновь обретенной земле предков древние обряды. «Наша племенная земля – наша мать, – утверждают аборигены. – В ней наши сновидения, наши тотемы».

Когда-то тотемизм был широко распространен в Индии. До сих пор у некоторых индийских племен, живущих изолированно в малодоступных горных и лесных районах и незнакомых с индуизмом, сохраняется деление на роды, носящие названия местных растений и животных. Их мифы изобилуют сюжетами о происхождении первых людей от различных животных, о чудесных превращениях людей в растения, зверей и птиц, о браках между людьми и животными.

Культ священных животных (коров, обезьян, слонов, крокодилов), часто имеющий тотемические корни, вошел и в индуизм. Главных богов индуисткого пантеона обязательно сопровождают священные животные. Так, спутником Шивы является бык, Ганеши, который представляется в образе слона, – крыса, Вишну – птица и т. д. Вероятно, это были тотемы древних родовых племенных групп.

Тотемические черты ясно видны в образах богов и героев в верованиях жителей Центральной и Южной Америки. Таковы Уицилопочтли – «колибри-левша» – верховное божество ацтеков, Кетсалькоатль – «змей, покрытый зелеными перьями» – одно из главных божеств индейцев, творец мира, создатель человека, владыка стихий.

В религиозных представлениях древних греков следы тотемизма хранят мифы о кентаврах, часто встречающиеся мотивы превращения людей в животных и растения.

С тотемическими представлениями связано особое отношение к различным диким и домашним животным. Так, у некоторых африканских народов и сегодня глубоким почитанием пользуются змеи, включая ядовитых, которым издавна приписывается сверхъестественная сила. Поэтому змеи объявляются неприкосновенными.

Нередко хозяева хижины или дома ставят внутри либо у порога плошку с молоком специально для змей. На вопрос о том, не опасны ли змеи, в таких случаях часто следует ответ: «Змеи созданы для того, чтобы сеять смерть за плохие поступки людей, поэтому мы не убиваем змей. Змеям хорошо – и нам спокойно...»

Следы тотемизма проступают в ушедших или еще сохраняющихся родовых названиях. Известны народы, носящие имя своего тотема: у йоруба – слона, обезьяны, змеи, барана; у мандинго (группа народов в Западной Африке) – питона, крокодила, черепахи, пчелы; у бушменов – кузнечика-богомола. С тотемизмом связаны мифы о предках, в которых фигурируют образы полудерева-получеловека или полуживотного-получеловека; запреты на охоту и на употребление в пищу тотемных животных; почитание животных определенных видов (львов, леопардов, крокодилов и др.), которые, как верили африканцы, имели собственных духов.

Черты тотемизма обнаруживаются в сохранившейся наскальной живописи (изображения людей с головами фантастических животных и т. п.), в ритуальных играх и обрядах.

Остатки тотемистических обрядов сохранились во всех христианских церквях. Так, при совершении таинства причастия участники обряда едят «тело господне» (хлеб) и пьют «кровь господню» (вино), при этом Иисус Христос выступает в качестве своеобразного тотема, к которому можно «приобщиться» таким образом.

Магия – совокупность представлений, связанных с возможностью воздействовать на людей, предметы и явления окружающего мира сверхъестественным путем, т. е. в обход законов природы («естества»). Возникла целая система отраслей магии – военная, охотничья, лечебная, любовная, производственная, вредоносная (черная) и полезная (белая). Этнографы полагают, что магические обряды могли занимать примерно 10 % активного времени первобытного человека.

Первобытная магия возникла уже на заре человеческой истории. Именно к этому времени относят исследователи появление первых магических ритуалов и использование магических оберегов, считавшихся подспорьем в охоте, – например, ожерелий из клыков и когтей диких животных. Сложная система магических обрядов, сложившаяся в древнейшую эпоху, ныне известна по археологическим раскопкам и из описаний жизни и быта народов, живущих в условиях первобытного строя.

Древняя магия неотделима от образа могущественного мага, колдуна, способного воздействовать на явления природы и людей при помощи необычных, сверхъестественных сил. Считалось, что такие люди непосредственно соприкасаются с миром духов и способны защитить от враждебных сил и исцелить от болезни, вызвать дождь и обеспечить удачную охоту. В ведении магов находились общение с духами-предками племени, совершение магических ритуалов и обрядов, изготовление разного рода лекарств, ядов, противоядий и других «волшебных» зелий, забота о благосостоянии рода и многое другое.

Магические обряды, которые проводили древние колдуны, часто представляли собой настоящее театральное действо. Они сопровождались пением заклинаний, танцами или игрой на костяных или деревянных музыкальных инструментах. Одним из элементов такого звукового сопровождения часто служило и красочное, производившее шум одеяние самого колдуна.

У многих народов маги, колдуны часто выступали в качестве общинных «лидеров», а то и признанных племенных вождей. С ними связывалось представление об особой, как правило, передававшейся по наследству, колдовской силе. Только обладатель такой силы и мог стать предводителем. Представления о волшебной силе вождей и их необыкновенной причастности миру духов все еще встречаются на островах Полинезии. Там верят в особую силу вождей, передающуюся по наследству, – ману. Считалось, что с помощью этой силы вожди одерживают военные победы и напрямую взаимодействуют с миром духов – предков, своих покровителей. Для того чтобы не лишиться маны, вождь соблюдал строгую систему запретов, табу.

Одними из самых древних являются магические обряды, обеспечивавшие удачную охоту. У многих первобытных народов члены общины под предводительством своего общинного мага обращались за помощью в охоте к тотемным духам. Часто обряд включал ритуальные танцы. Изображения таких танцев доносит до наших дней искусство каменного века Евразии. Судя по сохранившимся изображениям, в центре ритуала был колдун-заклинатель, одевавшийся в «личину» того или иного животного. В этот момент он как бы уподоблялся духам древнейших предков племени, полулюдям-полуживотным. В мир этих духов он и собирался вступить.

Часто таких духов-предков необходимо было расположить к себе. Следы ритуала «задабривания» обнаружены археологами на одной из карпатских гор. Там первобытные охотники на протяжении длительного времени складывали останки животных. Обряд, видимо, способствовал возвращению душ зверей, погибших от рук человека, в небесную обитель духов. А это, в свою очередь, могло убедить духов не гневаться на людей, истребляющих их детей.

Важнейшим магическим подспорьем в охоте служила и наскальная живопись. Изображения удачной охоты на стенах древних пещер встречаются в разных уголках земного шара. Они прежде всего служили залогом повторения хорошей охоты в будущем. До наших дней сохранились и выразительные следы обрядов, во время которых символическое изображение животного поражалось охотничьим оружием.

Другие обряды первобытной магии были направлены на обеспечение плодородия. С глубочайшей древности для этих обрядов использовались разнообразные изображения духов и божеств из камня, кости, рога, янтаря, дерева. Прежде всего это были статуэтки Великой Матери – воплощения плодородия земли и живых существ. В древнейшую эпоху статуэтки после обряда разбивались, сжигались или выбрасывались. У многих народов считалось, что длительное сохранение изображения духа или божества приводит к его ненужному и опасному для людей оживанию. Но постепенно такое оживание перестает считаться чем-то нежелательным. Уже в древнейшем палеолитическом поселении Мезин на Украине одна из подобных статуэток в так называемом доме колдуна закреплена в земляном полу. Вероятно, она служила объектом постоянных заклинательных обращений.

Обеспечению плодородия служили и широко распространенные у многих народов мира магические обряды вызывания дождя. Они до сих пор сохранились у некоторых народов. Например, у австралийских племен магический обряд вызывания дождя проходит так: два человека по очереди зачерпывают заколдованную воду из деревянного корытца и разбрызгивают в разные стороны, производя в то же время легкий шум пучками перьев в подражание звуку падающего дождя.

Похоже, что все, что попадало в поле зрения древнего человека, наполнялось магическим смыслом. И любое важное, значимое для рода (или племени) действие сопровождалось магическим ритуалом. Ритуалы сопровождали и изготовление обычных, повседневных предметов, например глиняной посуды. Такой порядок прослеживается и у народов Океании и Америки, и у древних земледельцев центральной Европы. А на островах Океании изготовление лодок превращалось в настоящее празднество, сопровождаемое магическими обрядами под предводительством вождя. В нем принимало участие все взрослое мужское население общины, распевались заклинания и восхваления для долгой службы судна. Похожие, хотя и менее масштабные, обряды существовали у многих народов Евразии.

С течением времени многое менялось в жизни людей. Менялись и их представления о мире духов и богов, а вместе с этим и сам характер обращения к ним. Появлялись и новые посредники между миром людей и миром божеств – жрецы, священнослужители. В устах жрецов древние заклинания постепенно превращались в молитвенные обращения к божествам, и сами магические обряды стали носит уже не требовательный, а просительный характер. Но магия не исчезла. В каждой общине по-прежнему был свой чародей, умеющий влиять на людей и природу...

Обряды, заклинания и представления, восходящие к первобытной магии, пережили века. Они прочно вошли в культурное наследие многих народов мира. Магия продолжает существовать и ныне.

Наконец, анимизм (от латинского слова «anima» – душа) – это всеобщее одухотворение природы, вера в духовные сущности, заключенные в предметах природы или существующие отдельно от них. Всеобщее одухотворение природы является проявлением антропоморфизма, т. е. уподобления вещей человеку. Древние люди первоначально пытались представить и объяснить мир по своему образу и подобию. Еще не раскрыв законов окружающего мира, они считали, что природа, как и человек, может сердиться, радоваться, мстить, вознаграждать и т. п. Всем вещам приписывалась способность к целесообразной, осмысленной деятельности, которая фактически присуща только человеку. Человек действует по схеме: «подумал – сделал». Такая же схема приписывается неодушевленным предметам: ручей «подумал» и потек в определенном направлении, дерево «подумало» и упало, тучи «подумали» и пролили на землю дождь. Поскольку для «думанья» и принятия решений необходима душа, сознание, древние люди пришли к выводу, что весь мир населен душами, мыслящими сущностями: духом ручья, духом леса, духами ветров, духом дождя, духом солнца и т. п. Так, в мифологии североамериканских индейцев существуют четыре духа ветра. Повелителем главного, западного ветра является Меджекивис, других – его сыновья: восточного – Вебон, южного – Шавандази, северного – Кабибанокка.

У славянских племен до крещения Руси мир тоже населялся духами – это бог дождя, бог ветра, бог солнца, бог воды и т. д. В этих верованиях явно прослеживается влияние анимизма. С точки зрения первобытного человека душа имеется у любой вещи и все события в природе следует объяснять действиями этих душ. Такой взгляд на мир был окончательно опровергнут только в XVII в. благодаря открытию законов классической механики. Наука доказала, что падение камня, движение тела по инерции и все прочие изменения в мире регулируются не собственной волей, желанием этих предметов, а законами природы. Формулировка такого вывода, кажущегося нам теперь совершенно очевидным, в действительности потребовала довольно высокого уровня развития цивилизации.

Рассмотренные нами четыре формы древнейших религий обычно существовали одновременно, переплетались в сознании первобытного человека. На их примере можно сформулировать общее определение религии: религия есть вера в сверхъестественное. Существуют примитивные религии, еще не выработавшие понятие Бога, но они всегда включают веру в некие силы, явления, события, нарушающие законы природы, законы «естества». Это и есть вера в сверхъестественное.

Первобытное искусство

Неизбежность возникновения такой формы человеческой деятельности, как искусство, обусловлена особенностями функционирования органов чувств, на которых мы не можем здесь подробно останавливаться, а также рядом социальных причин. Искусство возникло около 40 тыс. лет назад приблизительно в одно время с первыми религиозными представлениями. Элементы искусства формировались в рамках особого нерасчлененного – так называемого синкретического типа деятельности, широко распространенного у современных племен дикарей. Ярким примером этого древнейшего типа человеческой деятельности являются ритуальные охотничьи танцы. Так индейцы племени мандан в случае неудачной охоты на буйволов совершают следующую церемонию. Каждый индеец выносит из своего жилища специально имеющуюся на этот случай маску, сделанную из буйволовой головы, с рогами и хвостом, висящим сзади, и все начинают плясать танец «буйвола». Десять или пятнадцать пляшущих образуют круг, барабаня при этом и треща трещотками, с песнями и завываниями. Когда один из участников утомляется, он начинает проделывать пантомиму, представляя, что его убили стрелой из лука и после снятия шкуры разрезали на части. Между тем другой индеец, стоящий наготове со своей маской, занимает место выбывшего. Таким образом пляска продолжается безостановочно, днем и ночью, иногда в течение двух-трех недель, пока, наконец, в прерии не покажется какой-нибудь табун буйволов, якобы приманенный магическим обрядом.

Комплексный, нерасчлененный характер таких действий состоит в том, что они совмещают в себе одновременно несколько функций, несколько видов деятельности. Во-первых, пляска «буйвола» рассматривается как магический обряд: он должен помочь заколдовать стадо животных, привлечь его в охотничью область племени. Во-вторых, эта пляска является одновременно примитивным театральным действием, в котором охотники играют роли животных, подражая их движениям и т. п. В-третьих, в такой форме племена проводят охотничью тренировку. При подобных тренировках могут инсценироваться элементы погони, наноситься удары в цель, отрабатываться приемы взаимодействия, которые понадобятся в реальной ситуации на охоте. Наконец, в-четвертых, танцы первобытных людей являлись зачатком спортивных соревнований. Все эти четыре формы человеческой деятельности начинают обособляться и развиваться по отдельности в эпоху древних цивилизаций. Так, в Древней Греции самостоятельно существуют религиозные обряды и церемонии, отдельно от них – театральные действия (артисты разыгрывают комедии и трагедии), тренировки воинов и охотников, и опять же отдельно от первых трех видов деятельности существуют спортивные тренировки и соревнования (например, Олимпийские игры). Театральное искусство, искусство костюма, музыка постепенно выделились, таким образом, из более древних универсальных форм человеческой деятельности.

Изобразительное искусство древнего человека – это наскальные рисунки, статуэтки животных и людей. При всей кажущейся простоте и примитивности они являются результатом длительного развития интеллекта, осмысления людьми своей природы и своего места в мире.

Во-первых, простейшее наскальное изображение человека, мамонта или буйвола требовало высокого развития абстрактного мышления. Рисовать мамонта на стене пещеры с натуры невозможно – позировать он не станет. Следовательно, художник должен мысленно зафиксировать, сохранить в своей памяти облик животного этого вида, затем абстрагировать, выделить его главные, существенные черты и запечатлеть эти черты на скале в виде двухмерного плоскостного изображения. Простейший рисунок уже требовал наблюдательности, образного мышления, работы творческого воображения и фантазии, достаточно развитой техники исполнения.

Во-вторых, обнаруживается, что уже древние художники стремились не просто изобразить предмет таким, каков он есть сам по себе, а вкладывали в произведение искусства свое отношение к изображаемой вещи, оценку ее значимости для человека. Так, при изображении животного древний художник задавался целью как можно лучше передать его внешний облик и движение, характер перемещений, т. к. именно это в познании животного было наиболее важным: от понимания повадок животных зависел успех в охоте и все благосостояние племени. Примерно таким же принципом – воспроизвести реальный внешний облик – руководствовались, когда изображали охотников. Наоборот, каменные статуэтки женщин – так называемые палеолитические Венеры – создавались на основе других принципов. Главная особенность этих фигурок – преувеличение вторичных половых признаков. Древний скульптор всегда изображал женщину с очень широкими бедрами, набухшей грудью, т. е. сознательно искажал реальные пропорции человеческого тела. Специалисты по истории искусства дают этому такое объяснение: первобытный человек стремился не столько воспроизвести реальный облик женщины, сколько выразить свое понимание роли женщины в обществе. Для древнего человека главная социальная роль женщины, конечно же, продолжение рода, деторождение, и именно эта мысль подчеркнута в облике палеолитических Венер. Таким образом, еще до появления письменности искусство дало людям возможность сохранять и передавать друг другу важную социальную информацию – свою оценку социальной значимости тех или иных предметов и явлений.

В-третьих, отношение художника к изображаемым предметам обнаруживается не только в том, как они изображаются, но и в том, какие именно вещи попадают в сферу внимания искусства. Так, в период палеолита наскальная живопись ограничивалась изображениями людей и животных. Никаких изображений растений или ландшафта в это время не было создано. А в Древней Индии и Древнем Египте появляются разнообразные растительные орнаменты, рисунки лотоса, цветов, листьев и т. п. Причина этого в том, что человек отражает в искусстве не все окружающие его вещи и явления без разбора, а только те предметы природы, которые включены в орбиту его повседневной деятельности, которые кажутся людям нужными и важными. Древние охотники видели, конечно, горы и леса, но не изображали их на стенах пещер, т. к. растения и ландшафт не были еще достаточно глубоко включены в трудовую деятельность человека. В нее включены пока только сами люди и животные, на которых ведется охота. По мере развития земледелия человек все больше использует в повседневной деятельности растения, и изображения последних появляются в изобразительном искусстве. Мир людей также отражен в древнеегипетской живописи, но в ней появляется новый мотив – расслоение общества на социальные группы. Так, фигура фараона изображается намного выше, чем фигуры придворных, фигуры придворных – выше фигур солдат и т. д. Здесь в изображении людей показан не их реальный рост (воин вполне может быть выше фараона) а социальный статус, значимость человека в социальной системе.

Подобный принцип выбора сюжетов для литературы и изобразительного искусства действует и до сих пор. Так, в средние века в Европе описывалось и изображалось то, что считалось наиболее ценным и важным для общества – религиозные чувства, настроения, сюжеты из Библии и из жизни святых. В эпоху Возрождения интерес поэтов и художников переносится на героическое начало в человеке – появляются светские картины, портреты, изображения торжественных событий и церемоний. В это время обычные, незнатные люди и их повседневная жизнь казались малозначимыми и не становились сюжетом для картин. Для Рафаэля или Леонардо да Винчи показалось бы, наверное, нелепым изображать сюжеты и сцены, типичные для живописи XIX в. – сельская вечеринка, игра в шашки, мастеровой человек за чаем, швея, ремонтные работы на железной дороге (даже если бы последняя в то время существовала). До сих пор сохраняются сферы окружающей нас природы, которых мало касается трудовая деятельность человека, и вследствие этого они мало интересуют художников. Так, например, в мировой живописи почти не встречаются изображения морского дна (места, в общем-то, очень красивого), поскольку оно не вовлечено в повседневную трудовую деятельность современного общества.

Из сказанного о первобытном искусстве можно сделать вывод, что оно возникло как важный способ осмысления и оценки человеком самого себя и окружающего мира, передачи другим людям и поколениям этой оценки. Содержание и направленность искусства – то, что и как в нем изображается, – это тонкий индикатор состояния общества, уровня его развития.

Вопросы

Определите основные этапы антропогенеза.
Какая из концепций культурогенеза Вам кажется наиболее аргументированной?
Чем Homo erectus отличается от Homo habilis?
В чем заключается основной фактор эволюции?
Поясните понятие «синкретизм». Приведите примеры синкретизма первобытной культуры.
Чем фетишизм отличается от тотемизма?
Что является самой древней формой общественного сознания?
На чем основывалась первобытная мораль?
Умерла ли первобытная магия в последующем развитии человечества?
Перечислите основные черты первобытного искусства.

Литература

Каган М. С. Эстетика как философская наука. СПб.,1997.
Леви-Строс К. Первобытное мышление. М.,1994.
Першиц А. И., Монгайт А. Л., Алексеев В. П. История первобытного общества. М., 1974.
Семенов Ю. И. На заре человеческой истории. М., 1989.
Тайлор Э. Б. Первобытная культура. М., 1989.
Анисимов А. Ф. Духовная жизнь первобытного общества. М., 1966.
Борисковский П. И. Древнейшее прошлое человечества. Л., 1979.
Гумилев Л. Н. Этногенез и биосфера Земли. Л., 1990.
История первобытного общества. Общие вопросы. Проблемы антропосоциогенеза. М., 1983.
История первобытного общества. Эпоха первобытной родовой общины. М., 1986.
История первобытного общества. Эпоха классообразования. М., 1988.
Марков Г. Е. История хозяйства и материальной культуры. М., 1979.

Но его современное позитивистическое и рационалистическое миросозерцание мешает ему понять, в чем тут дело. То, что он называет loi de la participation, свидетельствует о том, что мышление первобытное принадлежит к более высокому типу, чем мышление человека XIX в., так как выражает мистическую близость познающего к ϲʙᴏему предмету. В развитии цивилизации человек не только что-то приобретает, но и что-то теряет. Человек есть существо не только восходящее, но и вырождающееся, падающее, ослабевающее, обедняющееся. Несомненно, какие-то древние знания, связанные с близостью к истокам бытия, были утеряны человеком впоследствии, и о них осталось у человека исключительно воспоминание.<<71>> Несомненно, были великие культуры в прошлом, напр. культура Не стоит забывать, что вавилона и Египта, после кᴏᴛᴏᴩых наступил регресс, а не прогресс и были утеряны огромные достижения. Есть очень большие основания верить в реальность мифа об Атлантиде, в кᴏᴛᴏᴩой очень высокая цивилизация подверглась нравственной порче и погибла. Гораздо больше оснований считать известного нам дикаря продуктом вырождения и упадка, одичания человека, чем первобытным человеком и источником человеческого развития. И, характеризуя первобытное нравственное сознание, мы не должны предрешать вопроса об истоках человечества, о древнем человеке. Мы имеем тут дело с вторичным, а не первичным слоем и уже подлежащим наблюдению и исследованию. Психопатология пролила больше света на древнего человека, чем социология.

Вестермарк в значительной мере прав, когда говорит, что нравственные эмоции родились из ressentiment. По϶ᴛᴏму в первобытном нравственном сознании такую центральную и колоссальную роль играет месть. Этика закона в сознании первобытном прежде всего выражается в мести, и ϶ᴛᴏ проливает свет на генезис добра и зла. Древний ужас, страх в значительной степени определял нравственную жизнь. Месть связана с данным ужасом. Отметим, что тень убитого будет преследовать родственника, пока он не отомстит убийце. Древний человек очень ощущал власть умерших над жизнью, и ϶ᴛᴏт ужас перед умершими, перед миром подземным был безмерно глубже беззаботности и легкости современного человека относительно мира умерших. Замечательно, что древнее чувство мести, терзавшее мстителя, совсем не было инстинктом жестокости и кровожадности, порождением злобы и ненависти, оно было нравственным и религиозным долгом, нравственной эмоцией по преимуществу. Это видно из греческой трагедии. Таков, напр., Орест, весь одержимый нравственным долгом отметить за смерть отца. Такова и трагедия Гамлета. Но древняя данныека мести составляет очень глубокий слой нравственных эмоций человека, и она действует и в современном человеке, прошедшем через христианство. В нравственном различении, оценке, суждении и суде есть элемент трансформированной первобытной мести. "Добрый", сам того не замечая, в сущности, хочет мстить "злому", хотя бы эта месть была совсем не кровавой. Древнее нравственное суждение не считало возможным оставить преступления без наказания, оно страшилось ϶ᴛᴏго. Наказание же и было местью, идея наказания рождалась из мести. Наказывающий 1000 есть мститель. Кстати, эта идеализация и сублимация мести как религиозного и нравственного долга находит ϲʙᴏе метафизическое завершение и увенчание в идее ада. Первобытное нравственное сознание есть сознание родовое и социальное. В нем нравственным субъектом будет род, а не личность. И месть, как нравственный акт, есть акт родовой, она совершается родом и по отношению к роду, а не личностью и по отношению к личности. Родовая месть есть самый характерный нравственный феномен древнего человечества, и она остается в христианском человечестве, поскольку древняя природа в нем не просветлена и не преображена. Инстинкт и психология родовой мести, столь противоположные христианству, переходят в ϲʙᴏеобразное понимание чести - должно защищать ϲʙᴏю честь и честь ϲʙᴏего рода с оружием в руках, через пролитие крови.
Стоит отметить, что оскорбление чести должно быть смыто кровью. Род внушает благоговейный ужас. С данным связан и страх кровосмешения, кᴏᴛᴏᴩый преследует человека с давних времен. Кровосмешение Эдипа, соединение с матерью было пределом ужаса. В нем человек как бы возвращается туда, откуда изошел, т. е. отрицает факт рождения, восстает против закона родовой жизни. Древняя месть совсем не связана с личной виной. Месть и наказание не направлены прямо на того, кто лично виновен и ответствен. Понятие личной вины и ответственности образовалось гораздо позже. Родовая месть безлична. Когда родовая месть переходит к государству и государство делается субъектом мести и наказания, начинает развиваться идея личной вины и ответственности. Закон, всегда носящий социальный характер, требует победы над первобытным хаосом инстинктов, но хаос инстинктов вгоняется законом внутрь, он не побеждается и не просветляется им. И в человеке XX в. остаются данные первобытные хаотические инстинкты. Это обнаружила мировая война и коммунистическая революция. Месть, кᴏᴛᴏᴩая сначала была нравственным и религиозным долгом, после христианского откровения становится безнравственным, хаотическим инстинктом человека, кᴏᴛᴏᴩый он должен побеждать новым законом. Древнее насилие клана и рода над человеком, установившее неисчислимое количество табу, запретов и вызывающее страхи и ужасы, из нравственного закона, каким оно было в древние времена, переходит в атавистические инстинкты, с кᴏᴛᴏᴩыми должно бороться более высокое нравственное сознание. Это одна из существенных истин социальной данныеки. Общество изначально смиряет, обуздывает, дисциплинирует инстинкты человека, и потом то, что оно вложило в человека для его обуздания, превращается в хаотические инстинкты на более высоких ступенях нравственного сознания. Так прежде всего происходило с местью. Человека лишали ϲʙᴏбоды, как существо, одержимое греховными инстинктами. Но социальное обуздание ϲʙᴏбоды обратилось в инстинкт властолюбия и тирании. Предрассудки, инерция и насилия каст, пережитки древнего общественного быта, некогда были обузданием хаоса, установлением общественного космоса, но они превратились в инстинкты, мешающие ϲʙᴏбодному социальному устроению человечества. Обнаруживается коренная двойственность закона в нравственной жизни человечества - он обуздывает инстинкты и создает порядок, и он же вызывает инстинкты, мешающие созданию нового порядка. Это обнаруживает бессилие закона.

Первобытная жизнь не только социальна, но и коммунистична.<<72>> И ϶ᴛᴏт первобытный коммунизм - источник деспотических инстинктов в человеческом обществе. Первоначальные нравственные эмоции народились в эпоху господства рода над индивидуумом. И от данных инстинктов родовой морали человек не может оϲʙᴏбодиться и доныне. Нравственные понятия начали вырабатываться, когда личность еще не раскрылась, дремала в потенциальном состоянии. И нравственная жизнь человека и ныне еще раздирается между нравственными понятиями и оценками, образовавшимися, когда господствовал род и был субъектом нравственной жизни, и нравственными понятиями и оценками, образовавшимися, когда поднялась личность и стала субъектом нравственной жизни. Табу было основной категорией законнической и родовой данныеки, и ϶ᴛᴏ древнее табу сохранилось, когда личная 1000 совесть стала источником оценки. Первоначальная нравственность строилась под давлением ужаса перед душами умерших, она определялась не только отношением к людям, но и отношением к богам и полубогам, к демонам и духам. Царь был богом, тотемом. И в ϶ᴛᴏм источник благоговейных чувств к монарху, кᴏᴛᴏᴩые сохранились и до наших дней. Этим определилась монархическая мораль. Жестокость в первобытном обществе носила характер не только звериного, природного хаоса инстинктов, но получила нравственную санкцию и была связана с нравственными эмоциями. И на протяжении всей истории человек бывал жесток в силу нравственной эмоции и нравственного долга. И оϲʙᴏбождение его от инстинкта жестокости сплошь и рядом означает оϲʙᴏбождение от нравственной эмоции и нравственного долга, возникших в предшествующие эпохи. Нет ничего более тяжелого в жизни, чем атавизм нравственных инстинктов, связанных с нравственными эмоциями древних эпох. Стоит заметить, что они-то и калечат более всего жизнь. Этика закона обладает способностью создавать такого рода атавизм. Главы государств, иерархи церквей, отцы семейств, хозяева предприятий бывают нередко жестоки не от кровожадности и склонности к насилию и мучительству, а от атавистических нравственных эмоций, от чувства долга, терзающего их самих. Этика закона, выработанная в эпоху абсолютного господства рода и общества над личностью, терзает личность и тогда, когда уже пробудилась личная совесть и в нее перенесен центр тяжести нравственной жизни. Очень силен также элемент магии в первобытном нравственном сознании. Через магию боролся человек с враждебными силами, в ней родилась активность человека, наука, техника. И магия была силой в высшей степени социальной. Власть в мире народилась прежде всего как власть магическая,<<73>> и отношения властвования - магические отношения. Магия по природе ϲʙᴏей повелительна. Власть нравственного закона и его запреты первоначально были магической властью. Эти магические элементы власти остались в силе на протяжении всей истории, и от них не ϲʙᴏбоден человек и доныне, несмотря на христианство, на идею нравственной ответственности и пр. Различение нравственно чистого и нечистого носит магический характер. Люди верят в нравственную магию слова. Стоит заметить, что они суеверно боятся прикоснуться к нравственному табу. Их терзают угрызения совести, не имеющие никакого отношения к их личной совести и личной вине. Над ними тяготит магия проклятий и осуждений. И они думают, что их нравственные действия и нравственные слова имеют власть над Богом и над судьбой. Нравственный акт был сначала как бы формой оперативной магии. Люди верили в магические исполнения нравственных заповедей и обрядов. Это унаследовано и современными людьми от первобытного народного магизма. Философы и моралисты, Сократ и стоики. Кант и Толстой пытались очистить нравственный закон от элементов магических. Но "добрые дела" данныеки закона заключают в себе переживания элементов первобытного магизма.<<74>>

Хочу начать с определения самого понятия морали, ведь все мы с ним знакомы, но не все знают его значение. Под этим понятием понимается определенная система норм, правил, представлений, взглядов, суждений, это такая своеобразная форма человеческого сознания и вид отношений, отношений в обществе.

Мораль — это показатель нашего развития, показатель наших отношений с другими, нашего воспитания и индивидуальности. Мораль можно условно разделит на 2 формы: первая форма — это личные качества человека (это может быть скромность, ответственность, искренность или вежливость и др.); вторая форма — это определенные нормы поведения («не укради», «делай справедливо», «не убий», «действий порядочно» и т.д.).

Каждый из нас воспринимает мораль по-своему, но надо понимать, что она не возникла сама по себе и даже в момент ее возникновения она не была такой, какой есть сейчас. Можно проследить, какой долгий и сложный путь развития она преодолела, как она развивалась и эволюционировала от первобытного строя до современности.

Зарождения морали можно увидеть еще в первобытных обществах, в их отношениях между собой и между племенами. Древние люди жили в пещерах, одевались в шкуры убитых животных, добывали огонь с помощью трения и кочевали с одного места на другое в поисках пищи. Несмотря на это, можно сделать вывод, что уже в тот период начала зарождаться мораль.

Еще с древних времен люди имели свои индивидуальные потребности и интересы и нередко, именно поэтому, возникали межличностные конфликты, а иногда даже конфликты возникали между целыми племенами. В разные эпохи, конфликты решались по-разному. Как правило, они регулировались согласно обычаям и традициям, которые были установлены в пределах одного племени.

В те времена мораль была не такой, как в наше время. Она проявлялась в индивидуальных убеждениях личности, мысленно общества или в авторитете отдельной личности. Например, в коренных жителей Австралии было такое разделение на группы: первая группа — взрослые мужчины, вторая — взрослые женщины, третья — дети и подростки.

Племенем руководили старцы — мудрые люди, к советам которых прислушивались все слои тогдашнего общества. Такое разделение влияло на отношения между членами рода. Без разрешения старцев и против их воли, никто из племени не мог принимать серьезных решений.

Также нужно отметить, что в период матриархата, образ жизни жителей острова Тасмания значительно отличался тем, что был в активном употреблении слов-обращений к лицам мужского пола. Например, у них не было слов «дед» или «дядя», но были слова «баба» и «тетя», это свидетельствует о значительном доминирование женского пола над мужским.

Об элементах морали мы можем узнать из первобытных верований, такие как: анимизм, тотемизм, фетишизм, антропоморфизм, магия, табу и другие.

В период патриархата в первобытном обществе возникли новые нормы, которые говорят об авторитете мужа. В тот период основным требованием к жене была ее верность мужу. Как по мне, это яркий пример тогдашнего проявления морали.

Также, мораль можно увидеть в отрицательном отношении ко лжи и в суровых наказаниях за нарушения. Как по мне, именно условия того времени повлияли на формирование более четких черт понятия «морали». Все выше приведенные факты свидетельствуют о том, что в период первобытного строя мораль прогрессивно развивалась.

Существует также много концепций относительно возникновения морали: социально-историческая, натуралистическая, религиозная и т.д.

Начну с социально-исторической. Как по мне, эта концепция наиболее точная и правдоподобна. Ее сторонниками были такие известные люди: Ж.-Ж. Руссо, М. Вебер, Аристотель, Гоббс. Эта концепция основывается на том, что возникновение морали приходится на время формирования первобытного строя, и было необходимо в тот период жизни. Она была потребностью в управлении племенем, в регулировании производства, в быту.

Также существовала религиозная концепция происхождения морали. Эта концепция возникла тысячи лет назад. Согласно этой концепции, главными явлением морали есть — добро, которому всегда противостоит зло. Эти системы морали были настолько распространенными, что их придерживались даже мыслители-материалисты.

Например, Демокрит утверждал, что боги любят только тех, кто не воспринимает несправедливости. Потому что он считал, что боги дают только добро. Существование богов также признавали Фалес, Анаксимандр и Гераклит. По этой концепции, роль в процессе становления морали отводится богам, а не человеку, по моему мнению, является не правильным.

Существует еще много концепций и мнений о происхождении морали, все они разные, но в каждом из них есть доля правды.

Подводя итог, хочу сказать, что знакомство с этикой, ее теории, ее историей дает нам большую возможность осознать масштабы нравственных достижений мирового уровня и собственно нашего народа. Это побуждает каждого из нас к нравственному самосовершенствованию и саморазвитию.

Итак, мораль в первобытном обществе появилась тысячи лет назад не от Бога, а благодаря коммуникации людей. Люди постепенно ее совершенствовали, бессознательно ней пользовались и развивали ее. И в наше время мы также развиваем мораль и используем во всех сферах нашей жизни, но в отличие от первобытного общества, у нас это происходит осознанно!

Первобытные люди жили небольшими обществами, с трудом добывая из озер и лесов скудные средства пропитания и изготовляя для этого костяные и каменные орудия. Но уже в такой жизни первобытный человек должен был приучаться отождествлять свое «я» с общественным «мы» и вырабатывал, таким образом, первоначальные основы нравственности. Он привыкал думать о своем роде, как о чем-то, чего он составлял только часть, и вовсе не главную часть, так как он видел, как ничтожен был бы каждый перед лицом грозной, суровой природы, если бы перестал быть частью рода. Он привыкал вследствие этого ограничивать свою волю волей других, а это составляет основное начало всякой нравственности. Действительно, мы знаем, что самые первобытные люди ледникового и раннего послеледникового, т.е. озерного периода, уже жили обществами - в пещерах, в трещинах скал или под нависшими скалами и что они сообща охотились и ловили рыбу своими первобытными орудиями, а сожительство и сотрудничество уже предполагают выработку некоторых правил общественной нравственности.

П.Е. Кропоткин отмечает, что такое «воспитание» первобытного человека продолжалось десятки тысяч лет и, таким образом, продолжал вырабатываться инстинкт общительности и он становился с течением времени сильнее всякого себялюбивого рассуждения. Человек привыкал мыслить о своем «я» не иначе как через представление о своей группе. Раз существует общежитие, в нем неизбежно складываются известные формы жизни, известные обычаи и нравы, которые, будучи признаны полезными и становясь привычными путями мышления, переходят сперва в инстинктивные привычки, а потом и в правила жизни. Так складывается своя нравственность, своя этика, которую старики - хранители родовых обычаев ставят под охрану суеверий и религии, т.е., в сущности, под охрану умерших предков .

Но раз мы убедились, что такое отождествление личности с обществом существовало, хотя и в малой степени, у людей, нам становится понятно, что, если оно было полезно человечеству, оно неизбежно должно было усиливаться и развиваться в человеке, обладавшем даром слова, которое вело к созданию предания; и в конце концов оно должно было привести к развитию прочного нравственного инстинкта.

Правила жизни у разных современных диких племен различны. В разных климатах у племен, окруженных различными соседями, вырабатывались свои собственные нравы и обычаи. Племен, вполне сохранивших быт того времени, конечно, уже нет. Но больше других сохранили его дикари Крайнего Севера - алеуты, чукчи и эскимосы, до сих пор живущие в тех же физических условиях, в каких они жили в самом начале таяния громадного ледяного покров, а также некоторые племена крайнего юга, т.е. Патагонии и Новой Гвинеи, и маленькие остатки племен, уцелевших в некоторых горных странах, особенно в Гималаях.

Как раз о племенах далекого Севера мы имеем обстоятельные сведения от людей, живших среди них, особенно для алеутов Северной Аляски - от замечательного бытописателя миссионера Веньяминова, а для эскимосов - от экспедиций, зимовавших в Гренландии, причем описание алеутов Веньяминовым особенно поучительно.

Прежде всего, следует отметить, что в алеутской этике, как и в этике других первобытных племен, есть два отдела: выполнение одних обычаев, а следовательно, и этических постановлений безусловно обязательно; выполнение же других только рекомендуется как желательное, и за их нарушение виновные подвергаются только насмешке и напоминанию. У алеутов, например, говорят, что то-то и то-то «стыдно» делать.

Так, например, стыдно, писал Веньяминов, бояться неизбежной смерти, стыдно просить пощады у врага; стыдно быть уличенным в воровстве; то же опрокинуться со своей лодкой в гавани; стыдно бояться выйти в море во время бури; первому ослабнуть в долгом путешествии и выказать жадность при дележе добычи (в таком случае все остальные дают жадному свою долю, чтобы его пристыдить); стыдно разболтать тайну своего рода жене; стыдно, если вышли на охоту вдвоем, не предлагать лучшую добычу товарищу; стыдно хвастаться своими поступками, тем более вымышленными, и называть другого презрительными словами. Стыдно, наконец, выпрашивать милостыню; ласкать жену в присутствии посторонних или танцевать с нею, а также лично торговаться с покупателем, так как цену за предлагаемое добро должно назначить третье лицо. Для женщины стыдно не уметь шить и танцевать и вообще не уметь делать того, что лежит на обязанности женщин; стыдно ласкать мужа или даже разговаривать с ним в присутствии посторонних.

Одна из экспедиций, зимовавших в Гренландии, описала, как живут эскимосы по нескольку семей вместе в одном жилье, разделенном для каждой семьи занавескою из звериных шкур. Эти дома-коридоры иногда имеют вид креста, в середине которого помещается очаг. В долгие зимние ночи женщины поют песни, и в них они нередко осмеивают тех, кто чем-нибудь провинился против обычаев благовоспитанности. Но рядом с этим существуют правила, безусловно обязательные; и на первом плане стоит, конечно, совершенная недопустимость братоубийства, т.е. убийства в среде своего племени. Одинаково недопустимо, чтобы убийство или поранение кого-нибудь из своего племени человеком из другого племени оставалось без родового отмщения.

Затем существует целый разряд поступков, настолько обязательных, что за неисполнение их на человека обрушивается презрение всего племени, и он рискует стать «изгоем», т.е. быть изгнанным из своего рода. Иначе нарушитель этих правил мог бы навлечь на все племя недовольство обиженных животных, как, например, крокодилов или медведей, о которых я говорил в предыдущей статье, или же незримых существ или духов предков, покровительствующих племени .

Так, например, Веньяминов рассказывает, что, когда он уходил откуда-то на судно, на берегу забыли взять связку вяленой рыбы, принесенной ему в подарок. Когда он вернулся в то же место через полгода, он узнал, что за время его отсутствия племя пережило сильный голод. Но подаренную ему рыбу никто, конечно, не тронул и связку принесли в сохранности. Поступить иначе значило бы навлечь всякие напасти на все племя. Точно так же Миддендорф писал, что в тундрах северной Сибири никто ничего не тронет из оставленных кем-нибудь в тундре саней, даже если бы в них имелась провизия. Известно, как постоянно голодают все жители Дальнего Севера, но воспользоваться чем бы то ни было из оставленных продуктов было бы тем, что мы называем преступлением, а такое преступление может навлечь на все племя всякие невзгоды. Личность и племя отождествляются в данном случае.

Наконец, у алеутов, как и у всех первобытных дикарей, есть еще ряд постановлений, безусловно обязательных,- священных, можно сказать. Это - все то, что касается поддержки родового быта: его деления на классы, его брачных установлений, понятий о собственности - родовой и семейной, обычаев, соблюдаемых на охоте и рыбной ловле (сообща или в одиночку), перекочевок и т. д., и, наконец, есть ряд племенных обрядов вполне религиозного характера. Тут уже имеется строгий закон, неисполнение которого навлекло бы несчастье на весь род или даже на все племя, а потому неисполнение его немыслимо и почти невозможно. Если же и случится в кои-то веки нарушение кем-нибудь такого закона, то оно наказывается как измена исключением из рода или даже смертью. Надо, впрочем, сказать, что нарушение этих установлений до того редко, что считается даже немыслимым, подобно тому как римское право считало немыслимым отцеубийство, а потому не имело даже закона для наказания такого преступления.

Вообще говоря, у всех известных нам первобытных народов выработался очень сложный уклад родовой жизни. Существует, следовательно, своя нравственность, своя этика. И во всех этих неписаных «уложениях», охраняемых преданием, появляется три главных разряда бытовых правил.

Одни из них охраняют формы, установленные для добывания средств пропитания каждого в отдельности и всего рода сообща. В них определяются основы пользования тем, что принадлежит всему роду: водами, лесами и иногда плодовыми деревьями - дикими и посаженными, охотничьими областями, а также лодками; имеются также строгие правила для охоты и перекочевок, правила для сохранения огня и т.п.

Затем определяются личные права и личные отношения: разделение рода на отделы и система допустимых брачных отношений - опять-таки очень сложный отдел, где учреждения становятся почти религиозными. Сюда же относятся: правила воспитания юношества, иногда в особых «длинных хижинах», как это делается у дикарей Тихого океана; отношение к старикам и к новорожденным детям и, наконец, меры предупреждения острых личных столкновений, т.е. что следует делать, если с появлением отдельных семей уже становятся возможными акты насилия внутри самого рода, а также при столкновении с соседними родами, особенно в том случае, если распря приведет к войне. Здесь устанавливается ряд правил, из которых, как показал бельгийский проф. Эрнест Нис, вырабатывались впоследствии зачатки международного права. Наконец, есть третий разряд свято чтимых установлений, касающихся религиозных суеверий и обрядов, связанных с временами года, охотой, переселениями и т. д.

На все это могут дать определенные ответы старики каждого племени. Конечно, эти ответы неодинаковы у различных родов и племен, как неодинаковы и обряды; но важно то, что у каждого рода и племени, на какой бы низкой ступени развития он ни стоял, есть уже своя, чрезвычайно сложная этика, своя система нравственного и безнравственного.

Начала этой нравственности лежат, как мы видели, в чувстве общительности, стадности и в потребности взаимной поддержки, развившихся среди всех общительных животных и все далее развивавшихся в первобытных человеческих обществах. Естественно при этом, что у человека благодаря языку, который помогал развитию памяти и создавал предание, вырабатывались гораздо более сложные правила жизни, чем у животных. С появлением же религии, хотя бы и в самой грубой форме, в человеческую этику входил еще новый элемент, придававший ей некоторую стойкость, а впоследствии вносивший одухотворенность и некоторый идеализм.

Затем, по мере развития общественной жизни, все более и более должно было выступать понятие о справедливости во взаимных отношениях. Первые зачатки справедливости, в смысле равноправия, можно наблюдать уже у животных, особенно у млекопитающих, когда мать кормит несколько детенышей, или в играх многих животных, где обязательно бывает соблюдение известных правил игры. Но переход от инстинкта общительности, т.е. от простого влечения или потребности жить в кругу сродных существ, к умозаключению о необходимости справедливости во взаимных отношениях необходимо должен был совершиться в человеке ради поддержания самой общительной жизни. В самом деле, во всяком обществе желания и страсти личностей неизбежно сталкиваются с желаниями других, таких же членов общества, и эти столкновения роковым образом привели бы к нескончаемым распрям и к распадению общества, если бы в людях не развивалось одновременно (как оно развивается уже у некоторых общительных животных) понятие о равноправии всех членов общества. Из этого же понятия должно было развиться понемногу понятие о справедливости, как на это указывает само происхождение слов Aequitas, Equite , которыми выражается понятие справедливости, равенства. Недаром в древности изображали справедливость как женщину с завязанными глазами, державшую в руках весы.

Возьмем случай из жизни. Вот, например, два человека повздорили. Слово за слово, один упрекнул другого в том, что он его обидел. Другой стал доказывать, что он был прав, что он имел право сказать то, что сказал. Правда, он этим нанес другому оскорбление, но его оскорбление было ответом на нанесенное ему оскорбление, и оно было равно, равнозначаще предыдущему, отнюдь не больше.

Если такой спор довел до ссоры и дело дошло уже до драки, то и тот и другой будут доказывать, что первый удар был нанесен в ответ на тяжелое оскорбление, а затем каждый последующий удар был ответом на совершенно равный удар противника. Если же дело дошло до ран и до суда, то судьи вымеряют величину ран, и тот, кто нанес большую рану, должен будет уплатить виру, чтобы восстановить равенство обид. Так всегда делалось в продолжение многих столетий, если дело доходило до общинного суда.

В этом примере, не вымышленном, а взятом из действительной жизни, ясно видно, как понимали «справедливость» самые первобытные дикари и что более образованные народы по сию пору понимают под словами правда, справедливость, Justice , Aequitas , Equite , Rechtigkeit и т. д. Они видят в них восстановление нарушенного равноправия. Никто не должен нарушать равенство двух членов общества, а раз оно нарушено, оно должно быть восстановлено вмешательством общества. Так гласило Пятикнижие Моисея, говоря «око за око, зуб за зуб, рана за рану», но не более. Так делала римская справедливость, так до сих пор поступают все дикари, и много из этих понятий сохранилось и в современном законодательстве.

Конечно, во всяком обществе, на какой бы ступени развития оно ни стояло, всегда были и будут отдельные личности, стремящиеся воспользоваться своей силой, ловкостью, умом, смелостью, чтобы подчинить себе волю других; и некоторые из них достигают своей цели. Такие личности, конечно, встречались и у самых первобытных народов, и мы встречаем их у всех племен и народов на всех ступенях культуры. Но в противовес им также на всех ступенях развития вырабатывались обычаи, стремившиеся противодействовать развитию отдельного человека в ущерб всему обществу. Все учреждения, выработанные в разные времена в человечестве,- родовой быт, сельская община, город, республики с их вечевым строем, самоуправление приходов и областей, представительное правление и т.д. - в сущности имели целью охранять общества от своеволия таких людей и их зарождавшейся власти.

Уже у самых первобытных дикарей, как мы сейчас видели, есть ряд обычаев, выработанных с этой целью. С одной стороны, обычай устанавливает равноправие. Так, например, Дарвина поражало у патагонских дикарей, что, если кто-нибудь из белых давал что-нибудь съедобное одному из дикарей, дикарь немедленно распределял данный ему кусок поровну между всеми присутствующими. То же самое упоминается многими исследователями относительно разных первобытных племен, и то же я нашел даже в более поздних формах развития, у пастушеского народа - у бурят, живущих в более глухих местах Сибири .

Масса таких фактов имеется во всех серьезных описаниях первобытных народов. Где бы ни изучали их, исследователи находят те же общительные нравы, тот же мирской дух, ту же готовность сдерживать своенравие для поддержания общественной жизни. И когда мы пытаемся проникнуть в жизнь человека на самых первобытных ступенях его развития, то мы находим все ту же родовую жизнь и те же союзы людей для взаимной поддержки. И мы вынуждены признать, что в общественных качествах человека лежит главная сила его прошлого развития и дальнейшего прогресса.

Первобытный человек - вовсе не идеал добродетели и вовсе не тигроподобный зверь. Но он всегда жил и поныне живет обществами, подобно тысячам других живых существ, и в этих обществах в нем выработались не только те качества общительности, которые свойственны всем общительным животным, но, благодаря языку и, следовательно, более развитому разуму, в нем еще больше развилась общительность, а с нею вместе выработались и правила общественной жизни, которые мы называем нравственностью.

В родовом быте человек научился сперва основному правилу всякой общественности: не делать другому того, чего не желаешь, чтобы делали тебе, и сдерживать разными мерами тех, которые не хотели подчиняться этому правилу. А затем в нем развилась способность отождествлять свою личную жизнь с жизнью своего рода. При изучении первобытных людей, начиная с тех, кто сохранил еще быт ледникового и раннего послеледникового (озерного) периода, вплоть до тех, у кого мы находим позднейшее развитие родового строя, нас больше всего поражает именно эта черта: отождествление человека со своим родом. Она проходит через всю историю раннего развития человечества, и сохранилась она наиболее у тех, у кого удержались первобытные формы родового быта и наиболее первобытные приспособления для борьбы с мачехой-природой, т.е. у эскимосов, алеутов, жителей Огненной Земли и у некоторых горных племен. И чем больше мы изучаем первобытного человека, тем больше мы убеждаемся, что даже в своих незначительных поступках он отождествлял и теперь отождествляет свою жизнь с жизнью своего рода.

Понятие о добре и зле вырабатывалось, таким образом, не на основе того, что представляет добро или зло для отдельного человека, а на том, что составляет добро или зло для всего рода. Эти понятия, конечно, менялись в разных местностях и в разное время, и некоторые правила, особенно такие, например, как приношение человеческих жертв для умилостивления грозных сил природы - вулкана, моря, землетрясения, - были просто нелепы. Но раз те или другие правила были установлены родом, человек подчинялся им, как бы ни было тяжело их исполнение. Вообще первобытный дикарь отождествлял себя со всем родом. Он становился положительно несчастлив, если совершал поступок, который мог навлечь на его род проклятие обиженного, или мщение «великой толпы» предков, или какого-нибудь племени зверей: крокодилов, медведей, тигров и т. п. «Обычное право» для дикаря - больше, чем религия для современного человека: оно составляет основу его жизни, а потому самоограничение в интересах рода, а в отдельных личностях самопожертвование с той же целью - самое обычное явление.

Одним словом, чем ближе первобытное общество к его древнейшим формам, тем строже в нем соблюдается правило «каждый за всех». И только вследствие полного незнакомства с действительной жизнью первобытных людей одни мыслители, как Гоббс, Руссо и их последователи, утверждали, что нравственность зародилась впервые из воображаемого «общественного договора, а другие объясняли ее появление внушением свыше», посетившим мифического законодателя. На деле же первоисточник нравственности лежит в общительности, свойственной всем высшим животным и тем более человеку .

Таким образом, в жизни человека с самых древних времен вырабатывались два рода отношений: внутри своего рода и с соседними родами, и тут создавалась почва для столкновений и войн. Правда, уже в родовом быте делались и теперь делаются попытки упорядочить взаимные отношения соседних родов. Входя в хижину, обязательно нужно оставить свое оружие при входе, и даже в случае войны двух родов обязательно соблюдать некоторые правила относительно колодцев и тропинок, по которым женщины ходят по воду. Но вообще отношения к соседям из другого рода (если с ним не вошли в федерацию) совершенно иные, чем внутри рода.

Статьи по теме