Православный монарх. Православие не значит монархия. Русская монархическая государственность

ПРАВОСЛАВНАЯ МОНАРХИЯ, государственная форма, преподанная человеку от Бога. В Библии приводится прямое наставление Господне: «Поставь над собою Царя, которого изберет Господь, Бог твой…» (Втор. 17, 15). По воле Всемогущего Бога Его Сын, Иисус Христос, сошел с Небес и воплотился и вочеловечился в дни Кесаря Августа, в VIII в. от основания Рима.

Новая жизнь, возрожденная Спасителем Иисусом Христом, жизнь Благодати, осуществляемая в Церкви Христовой, по воле Божией была вписана в имперский государственный строй. Этот строй она освятила. Этот строй она обновила. Этому строю она дала силу и способность быть сосудом, содержащим церковный столп и утверждение истины (см.: 1 Тим. 3, 15) и драгоценное вино Божественной благодатной жизни, основанной на евангельском слове.

Так бесконечно непреодолимой была сила, данная Церкви ее Основателем, что Церковь выдержала триста лет жестоких гонений, в течение которых побеждаемые делались победителями, смерть рассевала семена жизни, нищие духом обретали Царство Небесное и кроткие наследовали землю. С самого начала своего земного бытия тому обществу, которое воспринимало духовную жизнь, несомую Церковью, она несла освящение, утешение и утверждение (см.: 1 Кор. 14, 3).

Православная христианская монархия впервые появилась на исторической сцене в империи св. равноап. имп. Константина Великого. Постройка этой монархии всегда оставалась не доведенной до своего совершения, до сведения верха здания, но величие идеи этого построения само по себе имело величайшее нравственно-политическое значение, определявшее устремление человечества к наибольшей возможной гармонии человеческого общежития (политэмы). Идея эта, этот идеал, состоял в сочетании империи с христианством. Практическое осуществление этого принципа выражалось во взгляде императора на самого себя как на Божия служителя, действующего об руку с Церковью. Так о св. имп. Константине Великом свидетельствует знаменитый историк Церкви, современник Константина Евсевий Кесарийский.

Этот взгляд императора на себя немедленно отразился на законодательстве империи, и оно приобрело необыкновенную стройность, ибо оно прониклось человеколюбием и стремлением поддерживать добро и искоренять зло. Император перестал быть исполнителем воли народа, но сделался исполнителем воли Божией и Божия Закона. Но мало того, что таким стал взгляд императора на себя и на свое служение. Хотя утеснение язычества христианством шло медленно и немало оставалось язычников в той системе, которой в наше время присвоено наименование государственного аппарата, сила христианского императива к духовному подвигу была настолько велика, что его свет проникал повсюду. По примеру императора к идеалу христианской государственности стали относиться и другие, кто составлял звенья цепи в государственном механизме.

Хотя торжество христианского государства, т. е. империи Константина Великого, длилось едва только сто лет, претерпев поражение от варваров, оно и так оказалось победителем, ибо оно покорило варваров-язычников Христу Богу.

Было бы интересно вникнуть в историю событий, в чередовании которых христианская империя Константина Великого преодолевала в себе самой влияния языческого Рима, вплетала штрихи «Железного Рима» в себя самое, шествуя историческим путем, подпала под влияние римского католицизма и папства, схоластики и последовательно протестантизма. Но… оставив Рим и всеобщую историю, устремим все наше внимание к судьбам нашей Родины.

Русский народ был сильным народом еще за много веков до принятия христианства. Однако православная государственность начинается от Крещения Руси - от того дня, когда Русь приняла христианство. Предоставим материалистам по-своему оценивать это событие и вместо того чтобы слушать, что ползучий червь думает об орле, парящем в поднебесье, вместо того чтобы изучать по страницам советских историков материальные блага, пришедшие на Русь в результате Крещения, пойдем по тропинкам паломничьих путей, которыми истоптана вся Русская земля. Только так вы сможете узнать правду о монархическом правосознании русского народа.

Христова Правда, проникнув на Русскую землю, освятила Русскую государственность. Здесь, под властью князей, из которых многие и сами явили себя святыми, весь народ оказался устремленным «к почести вышнего звания Божия во Христе Иисусе» (Фил. 3, 14), ибо во всем русском народе веро- и нравоучение Православной Церкви сделалось краеугольным камнем всей культуры Руси. Она стала Святою (см.: Святая Русь), подобно тому как свята Церковь, объединяющая и святых, и кающихся грешников, и даже грешников, еще не кающихся, но способных к покаянию, ибо она является источником святости для ищущих освящения и стремящихся к нему.

Жили в Божьем мире. Жили ради Бога, ради Его славы и не ждали, чтобы здесь, на земле, исполнялись желания и чаяния, но на Небе и в Вечности ожидали своих венцов. Так в народном быту и характере воплощалось Святое Евангелие. Русь обновилась во Святом Крещении, ибо она восприняла тайну новой жизни, принесенной на землю воплотившимся Христом Богом.

Естественный мир до Христа не знал этой тайны и вне Христа не может знать ее и теперь. Тайна возрожденной новой, благодатной жизни христианской есть дух самоуничижения и смирения, исполненного любви, а познается эта тайна тем, кто устремляется по пути следования Христовым заповедям, взявши крест, как учил Господь (см.: Мф. 16, 24 и др.).

Русь всегда сознавала себя грешной и всегда возвышалась к святости. Здесь каждый человек проводил свою жизнь во внутренней борьбе, в невидимой брани со своими страстями, в борьбе против зла и на стороне добра. Пусть не все выходили победителями, но не было таких, кто был бы безразличен к своим падениям, кто не мучился бы ими. Падшие торопились восстать и исправиться: «… мы же востахом и исправихомся» (Пс. 19, 9).

Русь не один год превращалась в Святую Русь, но превращалась неуклонно, и, как бы замечательно это ни было, наше внимание особенно привлекается к тому, что в это Свято-русское время нашей истории христианский подвиг святости гармонично вписывался во все явления общественной и государственной жизни русского монархического самодержавного строя. В идеале каждый административный чиновник в решении всех своих служебных задач исходил из понятий христианского подвига. Этим принципом было проникнуто все общество. Ни римский католицизм, ни тем более протестантизм не дают той нераздельности между внутренней и внешней жизнью, которая требуется для гармоничного развития общественной и государственной жизни и которой открыт путь и все возможности в Православии. Не царями, а православным бытом русского народа создавалась русская государственная форма - православная монархия. Чего же более, если по нашей вере на содевание спасения должны быть обращены отнюдь не только все подвиги благочестия, но и житейские дела с гражданскими, оцениваются же они не по своему числу и внешнему значению, не по видимости их, но скорее по их невидимости, по тому, как они повлияли на сердце, чтобы исправить волю, насколько они свидетельствуют о чистоте воли, насколько при их посредстве и ради любви к Богу христианин смог сделать шаг, чтобы высвободиться из сети страстей, держащих его в рабстве греху.

Так русский народ и жил в духе праведности Христовой, жил «алча правды» (см.: Мф. 5, 6). В этом Русь и осуществляла свое призвание, а верность этому призванию со стороны всего народа сделала нашу Родину хранилищем Божественной истины и служительницей Евангельского благочестия.

Святая Русь, Православная Россия воспитала народ, чуждый западническому правовому понятию об общественности и о государственности. Дух христианского подвига и праведности много веков безраздельно господствовал на нашей Родине, он оставил глубокий след на сердце и на уме народа. Еще во время имп. Петра I русский народ жил в духе учения Св. Церкви, которой он держался «яко же рождшия его матери». Русскому народу не было надобности во внешнем бессердечном законничестве конституционного государства и он не стремился урвать себе хоть частичку государственной власти в своих эгоистических интересах. Наоборот, народ, крепкий в своем Православии, прежде всего заботился о чистоте совести, о смягчении сердца, о совершенствовании себя по слову Христову (см.: Мф. 5, 48). Поэтому и носителя власти, богоизбранного Царя, он окружал любовью, послушанием и готовностью сотрудничества и вручал своего богопоставленного Монарха не ревнивому надзору корысто-, често- и властолюбцев, желавших играть роль соучастников власти, но всесовершенной благодати Божией.

Н. Кусаков

Православная монархия есть самая древнейшая и самая естественная у всех народов. Первые демократии (Римская и Афинская) возникли уже позже, после первых в истории антимонархических революций и изгнания царей. Ячейкой государства является семья. В семье отец природно является начальником, а сын - подчиненным; власть отца не есть результат семейных выборов, но вручена ему естественным Законом Божиим (митр. Филарет Московский). Как из разросшейся семьи-племени возникает народ, так и из семейного единоличного возглавления - царское самодержавие. Как семейное, так и монархическое устройство есть установление Божие для земного существования греховного падшего человека. Первозданный человек, пребывавший в живом Богообщении, не подчинялся никому, кроме Бога, и был владыкой над неразумными тварями. Человек согрешивший, нарушивший Божественную иерархию подчиненности, отпавший от Бога, стал рабом греха и дьявола и как следствие этого стал подчиненным человеку, подобному себе. Греховная воля человека для ограничения своей разрушительной деятельности требует подчинения. Это Божественное установление имеет в виду единственно благо человека - ограничить распространение зла. И сама история подтверждает, что каковы бы ни были недостатки монархий, они не идут ни в какое сравнение с тем злом, какое приносят народам революции и анархии.

Монархическое правление установлено Богом по Своему подобию. «Бог, как Единый, установил власть единоличную, как Всемогущий - власть самодержавную, как Вечный - власть наследственную» (митр. Филарет Московский). Такова монархия вообще, независимо от ее духовного содержания; будучи установлена по подобию Божию, она уже имеет воспитательное религиозное значение. Христианская монархия сложилась и развивалась под непосредственным водительством и благодатным освящением Христовой Церкви и потому имеет особое духовное содержание.

Церковь есть также установление Божественное, как и монархическая государственность, хотя и несравненно высшее в силу своей Богочеловеческой природы. Поэтому она не могла иметь с ней принципиального противоречия, но со времен Константина Великого совместно с ней делала общее дело Божие на земле. После обращения император, по его собственным словам, стал исполнять функции «епископа (т. е. надзирателя) внешних дел Церкви», а сама монархическая государственность стала «внешней Церковной оградой».

Взаимоотношения Церкви и православной монархии наиболее ярко выражают два документа: 6-я новелла «О симфонии» имп. Юстиниана и «Епанагога» св. патр. Фотия, принятая в число основных законов имп. Василием Македонянином. Эти документы были восприняты Церковью, как выражающие ее учение по этому вопросу. Согласно им, Церковь и Православное Царство существуют в таком же единстве, как душа и тело, образуя единый живой организм. Конечно, Церковь может существовать и без христианской государственности, как и душа без тела, но это состояние неестественное. Из девятнадцати с половиной веков своего существования Церковь шестнадцать (от равноап. Константина до царя-мученика Николая II) прожила в Православном Царстве. Церковь и Царство связывают не юридические отношения, не разграничения сфер деятельности, но Истина - вера Церкви, которую Православное Царство признает своей истиной. Поэтому и преступления против веры и Церкви (проповедь безбожия, аморальности, все виды магии) в Православном Царстве являются также государственными преступлениями. Православный царь сознает себя слугой Божиим, исполнителем Его воли, а Православное Царство - орудием Промысла Божия в мире. Задача православного царя, по определению имп. Юстиниана, - сохранение в чистоте христианской веры и защита от всякого покушения Святой Апостольской Церкви. Православное Царство религиозно по своей природе и является особой Богоустановленной формой человеческого общества. Оно подчинено вере Церкви, как Божественной истине, и сама эта истина различно воплощается в государстве, в его культуре и быте.

Глубоко понимая духовные основы государственного бытия, Юстиниан писал: «Благосостояние Церкви есть крепость империи». Пока здорова душа, тело может сопротивляться любой болезни; при оставлении же тела душою неизбежна смерть.

Церковь не берет на себя земной власти, земной организации человеческой жизни, но дает и власти, и земной жизни духовную основу, внутреннее содержание, которое преобразует монарха в православного царя-помазанника, народный быт - в быт воцерковленный, а население страны - в православный церковный народ.

В едином служении делу Божию - в создании на земле Царства Божия - Церковь и Царство составляют одно целое, один организм, хотя и «неслиянно», но и «нераздельно», подобно тому как существуют два естества (Божественное и Человеческое) в едином Лице Христовом. Царство получает веру и благодать освящения от Церкви, а Церковь, не изменяя своей таинственной духовной природе, поручает этому Царству ограждать себя от внешних врагов. Эта православная «симфония» (см.: Симфония властей) принципиально отличается от «папоцезаризма» (государственно-административное господство Церкви) и от протестантского «цезарепапизма» (власть над Церковью абсолютного монарха, не ограниченного ни верой Церкви, ни ее канонами, которые есть ее еретические извращения). В Православном Царстве, согласно Юстиниану, «ни один закон не имеет силы, если он противоречит церковным канонам».

Именно неслиянность и неразрывность Церкви и Царства, их живая связь отражены в двойном совместном служении царя и Патриарха. Помимо своего места в Церкви, определяемого канонами (первый среди равных ему епископов), Патриарх есть представитель Церкви в государстве, надзиратель за его Православием. Само государство возлагает на Церковь обязанность учить и предоставляет ей в этом монопольное право. От царя же, согласно «Епанагоге», требуется верность Православию, т. е. всему учению Церкви, и жизни, основанной на этом учении. Тем самым царская власть подчинена истине, хранимой Церковью. Сам царь получает от Церкви особую харизму - особый дар Святого Духа на свое царское служение. Это происходит во время таинства его венчания на царство и Миропомазания. Существенными моментами этого являются исповедание царем Символа веры и его присяга Богу на сохранение веры в ее целости в особой коленопреклонной молитве царя, а также молитва царя за народ и народа за царя. В ответ на этот обет верности царя ему преподается особая «благодать царства» через возложение рук Патриарха, помазание св. миром и через Причащение по священническому чину.

Царь-Помазанник не просто благословенный Богом правитель, но и особый чин в самой Церкви, особый хранитель Вселенской Церкви, имеющий право собирать церковные Соборы и председательствовать на них. Такой Царь-Помазанник всегда был в Церкви в единственном числе: сначала византийский император, а потом русский царь. Православная Вселенская Церковь, даже находившаяся в других странах, всегда поминала царя особо, как своего покровителя. Так, для окончательного утверждения этого титула за Иваном Грозным недостаточно было Собора русских архиереев, но требовалось подтверждение от всех восточных Патриархов.

Великие князья русские, владетели сербские, грузинские, болгарские были защитниками Церкви лишь в своих областях. Они возводились на княжение также с благословения Церкви, но по иному чину («Во еже благословите князя»), который включал венчание князя, но не имел Миропомазания. Конечно, и они по своему служению были христианские государи, неразрывно сознающие себя как чадами Церкви, так и национальными правителями, защитниками интересов как христианства, так и своего народа. Они жили целиком церковным бытом, имели своих духовников, через которых так же, как и через архипастырей, Церковь влияла на их христианскую совесть. Множество святых благоверных князей прославлено Богом нетлением мощей и чудесами именно за свое служение христианских государей. Русская Церковь знает около 70 святых князей и княгинь, не один десяток их насчитывают Церкви грузинская, сербская и болгарская. Это и князья-мученики, убитые за Христа от неверных, и князья-страстотерпцы, пострадавшие от лжебратий, и равноапостольные государи - распространители Христовой веры в своих странах, и князья-иноки, и князья-воины, положившие живот свой за веру и отечество.

Византийские благоверные цари являют еще и особый тип благочестия - умирителей Церкви, собиравших Вселенские и Поместные Соборы, низлагавшие еретиков. Среди таких царей видим и глубоких богословов вроде имп. Юстиниана, и церковных песнописцев, как имп. Лев Премудрый, чьи стихиры и поныне воспевает Церковь, и ревнителей монашеской жизни, в самом дворце живших почти по уставу Студийского монастыря. Каков был круг интересов даже у женщин - членов царской семьи, красноречиво говорит свидетельство дочери имп. Алексия Комнина Анны: у них за обедом регулярно читали св. отцов, преимущественно Максима Исповедника (одного из глубоких богословов-созерцателей). На богослужении цари сами читали Апостол, несли свечу перед св. Дарами, на крестных ходах носили икону Нерукотворного Спаса. Всем известно, что Владимир Мономах заповедовал своим детям даже в седле творить молитву, а сам имел в седельной сумке Псалтырь, которую читал ежедневно. Перед смертью и византийские цари, и наши князья, как правило, принимали монашеский постриг, чтобы отойти ко Господу в иноческом звании. Это же звание принимали и княгини-вдовы, избегающие второго брака.

Христианские цари Византии построили сотни монастырей, тысячи храмов, множество благотворительных учреждений (домов для сирот, больных и престарелых). По их инициативе были направлены миссии с христианской проповедью к армянам, грузинам, арабам, эфиопам, готам, позже - к славянам. Юстиниан видел свою задачу христианского царя в том, «чтобы весь мир стал христианским». С этой же целью еще Константин Великий заступался за гонимых христиан персидских и готских, а позже Юстиниан - за христиан арабских, страдавших от иудеев.

История распространения христианства достаточно ясно показывает роль православных государей. Первыми христианами Армении, Грузии, Эфиопии, Болгарии, Великой Моравии, Чехии, Руси были их государи. Первые христиане Руси - это благоверные князья Аскольд и Дир, обращенные к вере чудом Божией Матери и запечатлевшие верность Христу мученической кончиной; это равноап. кн. Ольга, это восприемник русского народа от купели Крещения, его крестный отец равноап. кн. Владимир, по горячей вере которого русский народ сподобился рождения от воды и Духа прежде оглашения в вере. Всем известна роль киевских вел. князей в распространении христианства на Руси, строительство ими храмов и монастырей. Насколько долго христианство считалось «княжеской верой», говорит тот факт, что уже столетие спустя после Крещения Руси, по свидетельству окружного послания митр. Киевского Иоанна, многие из простонародья полагали, что венчаться, соблюдать посты, молиться в церкви и исповедоваться должны одни князья и бояре.

Православный царь, являясь орудием Промысла Божия, несет совершенно особое служение - в симфонии с Церковью быть «удерживающим» мировое зло. Ап. Павел во 2-м послании к Солунянам, предсказывая пришествие антихриста к концу мировой истории, говорит: «Тайна беззакония уже в действии, только не совершится, доколе не будет взят от среды удерживающий теперь». По единогласному толкованию св. отцов, от св. Златоуста до свт. Феофана Затворника - под «удерживающим» разумеется христианский государь Рима: во времена св. Златоуста - император Второго Рима - Византии, во времена свт. Феофана - русский царь Третьего Рима - Москвы.

Первым это служение «удерживающего» получил и исполнял Константин Великий по особому благословению Божию (вспомним знамение Креста и надпись: «Сим победиши»). Именно благословением Божиим и мечом св. Константина были низложены злейшие враги Церкви Христовой Максенций и отступник Ликиний, а христианская вера стала господствующей в империи после двух с половиной веков гонений (причем сами христиане составляли не более 10% населения). Позднее христианским государям многократно приходилось мечом защищать Церковь, смирять ярость варваров, язычников и отступников. А. Тускарев

После отрицания Петром I верховного значения Церкви в государственных делах идея русской православной монархии была подорвана. На ее месте начал создаваться какой-то гибрид с полурусским содержанием и превдозападной формой. Для законности русские императоры и императрицы продолжали короноваться на царство в Церкви. Делалось это с большой примесью формальности. Народу понадобилось два века, чтобы «просветиться» до такой степени, что столь равнодушно отнестись к убийству Помазанника Божия.

По идее русской монархии только Бог является источником власти монарха! Эта мысль была с предельной честностью сформулирована Иваном Грозным в одном из его писем кн. А. М. Курбскому, сбежавшему в Литву и оттуда, с безопасного расстояния, затеявшему свой диспут. «Ваше дело холопье повиноваться, а я, - пишет Царь, - за Вас отвечу перед Богом!»

Если мы согласимся, что русская православная монархия может существовать только тогда, когда и монарх, и его подданные будут истинно верующими христианами, то проблема восстановления монархии в России становится проблемой восстановления христианства. Сразу же оговорюсь, сказав, что проблема восстановления христианства также актуальна и среди русских, проживающих за рубежом. Люди, представляющие себе восстановление монархии как свержение коммунизма и прикрепление этикетки «монархия» к образовавшемуся после этого свержения обществу, просто-напросто недопонимают исторических основ русской монархии или же путают идею русской монархии с идеей русской империи. Восстановить империю будет еще трудней, чем монархию. В то время как монархия является почти натуральной формой правления, с точки зрения верующего христианина, империя не может претендовать на такую же приемлемость. Именно поэтому Православие для советской власти было основным идеологическим врагом.

По почину Петра I русская религиозно-философская мысль потеряла всякое влияние на русское государственное устройство. Преемники Петра возвели раболепство перед западными (атеистическими) мыслителями почти в культ. Т. о., в XIX в. русская религиозно-философская мысль мало изучалась, и не только мало изучалась, но о ее существовании подавляющее большинство русских образованных людей просто не подозревало. Мало кто, напр., из русской интеллигенции к. XIX - н. XX в. слыхал об учении св. прп. Серафима Саровского. А ведь оно по своей глубине и универсальности никак не уступает западной философской мысли. Правда, с важной разницей: в его трудах все базируется на вере, а не на неверии (или же «вере» в силу человеческого разума). Или кто (уже в XX в.) серьезно относился к трудам Л. А. Тихомирова (после его прозрения и «измены» революционерам и перехода в лагерь «мракобесов»)?

Анализируя поведение большинства русских царей и цариц послепетровского периода, невольно приходишь к мысли, что и они тоже не уяснили себе истинную роль русского православного монарха. Так, с легкой руки Петра I русское духовенство православное зачастую подвергалось гонению, а в остальное время, вплоть до революции 1917 года, играло роль скорее обрядовую, чем роль духовного воспитателя и хранителя духовных ценностей. Неудивительно, что в то время как русское духовенство сыграло решительную роль в освобождении от татаро-монгольского ига, а позже - в спасении страны от полного упадка в Смутное время, в 1917 оно такой роли не играло. Революция, будучи делом государственным, не касалась Церкви согласно «славному» принципу отделения Церкви от государства, принявшему к этому времени значение нерушимого закона.

Поэтому трудно найти какие-либо серьезные положительные труды об основах русской православной монархии, которые были бы написаны в течение последних двух столетий. Модным и охотно принимаемым «прогрессивной частью» русского общества стало порицание монархии вообще и русской в особенности. За редкими исключениями русские мыслящие люди искали ответов на Западе. Подавляющая часть русской публицистики отражает увлечение западными (при этом социалистическими) идеями и отречение от всего русского, а особенно - от идеи русской православной монархии.

Одним из теоретиков идеи русской православной монархии допетровского периода, несомненно, является царь Иван Грозный, чьи толкования идеи русской монархии были ясно выражены в его многочисленных письмах.

Государственное управление, по Грозному, должно представлять собою стройную систему. Представитель аристократического начала кн. Курбский упирает преимущественно на личные доблести лучших сильных во Израиле (не то же ли мы слышим в требованиях конституции триста лет спустя?). Иван относится к этому как к проявлению политической незрелости и старается объяснить князю, что личные доблести не помогут, если нет правильного строения, если в государстве власти и учреждения не будут расположены в надлежащем порядке. «Как дерево не может цвести, если корни засыхают, так и это: аще не прежде строения благая в царстве будут, то и храбрость не проявится на войне. Ты же, - говорит царь, - не обращая внимания на строения, прославляешь только доблести».

На чем же, на какой общей идее воздвигается это необходимое строение, «конституция» христианского царства? Иван в пояснении вспоминает о ереси манихейской: «Они развратно учили, будто бы Христос обладает лишь небом, а землею самостоятельно управляют люди, а преисподнями - дьявол». «Я же,- говорит Царь,- верую, что всеми обладает Христос: небесным, земным и преисподним… и вся на небеси, на земли и преисподней состоит Его хотением, советом Отчим и благоволением Святого Духа». Это Высшая власть налагает Свою волю и на государственное «строение», устанавливает и царскую власть.

Ересь манихейская, кстати, и есть тот самый принцип отделения Церкви от государства, за который ратовали «западники» в России.

Права верховной власти в понятиях Грозного определяются христианской идеей подчинения подданных. Этим дается и широта власти, в этом же и ее пределы (ибо пределы есть и для Грозного). Но в указанных границах безусловное повиновение царю как обязанность, предписанная верой, входит в круг благочестия христианского. Если царь поступает жестоко или даже несправедливо, это его грех. Но это не увольняет подданных от обязанности повиновения. Если даже Курбский и прав, порицая Ивана как человека, то от этого еще не получает права не повиноваться Божественному закону: «Не мни, праведно на человека возъярився. Богу приразиться: ино бы человеческое есть, аще и порфиру носить, ино же божественное». Поэтому Курбский своим поступком свою «душу погубил». «Если ты праведен и благочестив, - говорит царь, - то почему же ты не захотел от меня, строптивого владыки, пострадать и наследовать венец жизни?» Зачем «не приревновал еси благочестия» раба твоего Васьки Шибанова, который предпочел погибнуть в муках за господина своего?

Противоположение нашего принципа верховной власти и европейского вообще неоднократно заметно у Ивана и помимо полемики с Курбским… Он ясно понимает, что представляет собой иной высший принцип. Если бы у вас, говорил он шведскому королю, было совершенное королевство, то отцу твоему архиепископ и советники, и вся земля в товарищах не были бы. Он ядовито замечает, что шведский король «точно староста в волости», показывая полное понимание, что этот «несовершенный» король представляет в сущности демократическое начало. Так и у нас, говорит царь, «наместники новгородские люди великие», но все-таки «холоп государю не брат», а потому шведский король должен бы сноситься не с государем, а с наместниками. Такие же комплименты Грозный делает и Стефану Баторию, замечая послам: «Государю вашему Стефану в равном братстве с нами быть не пригоже». В самую даже крутую для себя минуту Иван гордо выставляет Стефану превосходство своего принципа: «Мы, смиренный Иоанн, царь и великий князь всея Руси, по Божьему изволению, а не по многомятежному человеческому хотению». Как мы видели выше, представители власти европейских соседей для Ивана суть представители идеи «безбожной», т. е. руководимой не Божественными повелениями, а теми человеческими соображениями, которые побуждают крестьян выбирать старосту в волости.

Вся суть царской власти, наоборот, в том, что она не есть избранная, не представляет власти народной, а нечто высшее, признаваемое над собой народом, если он «не безбожен». Иван напоминает Курбскому, что «Богом цари царствуют и сильные пишут правду». На упрек Курбского, что он «погубил сильных во Израиле», Иоанн объясняет ему, что сильные во Израиле - совсем не там, где полагает их представитель аристократического начала «лучших людей». Земля, говорит Иван, «правится Божиим милосердием и Пречистыя Богородицы милостью и всех святых молитвами и родителей наших благословением, и последи нами, государями своими, а не судьями и воеводами и еже ипаты и стратиги».

Не от народа, а от Божией милости к народу идет, стало быть, царское самодержавие. Иван так и объясняет: «…Самодержавие Божиим изволением… началось от Владимира Святого, Владимира Мономаха и так далее и через ряд государей, - говорит он, - даже дойде и до нас смиренных скипетродержавие Русского Царства…»

Царская власть дана для поощрения добрых и кары злых. Поэтому царь не может отличаться только одной кротостью. «Овых милуйте рассуждающе, овых страхом спасайте», - говорит Грозный. «Всегда царям подобает быть обозрительными: овогда кротчайшим, овогда же ярым: ко благим убо милость и кротость, ко злым же ярость и мучение: аще ли сего не имеет - несть царь!» Обязанности царя нельзя мерить меркой частного человека. Иное дело свою душу спасать, иное же «о многих душах и телесах пещися». Нужно различать условия. Жизнь для личного спасения - это «постническое житие», когда человек ни о чем материальном не заботится и может быть кроток, как агнец. Но в общественной жизни это уже невозможно. Даже святители, по монашескому чину лично отрекшиеся от мира, для других обязаны иметь строение, попечение и наказание. Но святительское запрещение - по преимуществу нравственное. «Царское же управление (требует) страха, запрещения и обуздания, и конечного запрещения» ввиду «безумия злейшего человеков лукавых».

Власть столь важная должна быть едина и неограниченна. Если управляемые будут не под единою властью, то хотя бы они в отдельности были храбры и разумны, общее правление окажется «подобно женскому безумию». Царская власть не может быть ограничиваема даже святительской…

Еще более вредно ограничение царской власти аристократией. Царь по личному опыту обрисовывает бедствия, нестроения и мятежи, порождаемые боярским самовластием. Расхитив царскую казну, самовластники, говорит он, набросились и на народ: «Горчайшим мучением имения в селах живущих пограбили…»

Положить предел этому хищничеству может лишь самодержавие. Однако же эта неограниченная политическая власть имеет, как мы выше заметили, пределы. Она ограничивается своим собственным принципом…

Ответственность царя - перед Богом, нравственная, впрочем, для верующего вполне реальная, ибо Божия сила и наказание сильнее царского. На земле же перед подданными царь не дает ответа. «Доселе русские владетели не допрашиваемы были… ни от кого, но вольны были своих подвластных жаловать и казнить, а не судились с ними ни перед кем».

Т. о., восстановление монархии требует восстановления истинного христианского мировоззрения, т. е. совершенно реального ощущения Промысла Божия в земных делах. Само собою разумеется, что никакого разговора об отделении Церкви от государства здесь и быть не может. Наоборот, именно Церковь должна следить за тем, чтобы нравственные устои постоянно поддерживались и соблюдались. Именно Церковь должна заниматься воспитанием граждан. И именно Церковь должна быть верховным нравственным авторитетом во всех вопросах.

Поэтому вопроса о восстановлении монархии, строго говоря, нет. Есть вопрос о восстановлении Православия в будущей России. Для истинно верующего христианина монархическая форма правления является сама собой разумеющейся. Религиозное миросозерцание нации порождает инстинктивное стремление к истинно монархической власти, и тот же инстинкт подсказывает в общих чертах многие необходимые для монархического строения истины.

Для верующего понятно, что только реальная связь с Божеством способна дать силу жить нравственным идеалам. Как бы то ни было, в исторической действительности всеобъемлющий идеал, способный объединять все цели, все стороны жизни на почве нравственной, человечество находило именно в религии. Те или иные религиозные концепции, точно так же как те или иные настроения религиозного сознания, могущественно влияют на общественную и политическую жизнь (несмотря на все попытки «отделить» Церковь от государства).

Отсюда ясно, что наиболее твердую почву для монархии дает именно христианство.

В самом деле, власть монарха возможна лишь при народном признании. Но, будучи связана с Высшей Силой, она является представительницей не народа, а той Высшей Силы, из которой вытекает нравственный идеал. Признавать верховное господство этого идеала нация может лишь тогда, когда верит в его абсолютное значение, а стало быть, возводит его к абсолютному личному началу, т. е. Божеству. Проистекая из человеческих сфер, идеал не был бы абсолютен; проистекая не из личного источника, не мог бы быть нравственным. Т. о., подчиняя свою жизнь нравственному идеалу, нация, собственно, желает себя подчинить Божественному руководству, ищет верховной власти Божественной.

Это и есть то необходимое условие, при котором единоличная власть способна перерастать значение уполномоченной и становится верховной, уполномоченной от Божества, а поэтому не только совершенно независимой от людей, но выше всякой человеческой власти.

Именно уже значительно потускневшее религиозное сознание дало место и той теории абсолютизма, по которой народ будто бы отрекается от своей власти в пользу монарха. В действительности это идея не монархии, а цесаризма, вечной диктатуры, т.е. в основе идея демократическая. По идее монархической народ вовсе ни от чего своего не отказывается, а лишь проникнут сознанием, что верховная власть, по существу, принадлежит не ему, а той Высшей Силе, которая указывает цели жизни человеческой. Народу не от чего отказываться, он просто признает власть Бога и тот факт, что в государственных отношениях она вручается монарху не народом, а Божественной волей. При таком понимании власть монарха не есть народная, не из народной власти истекает и не народную волю призвана выражать. Но, с другой стороны, эта власть существует не для самой себя, как это может случиться при абсолютизме, но для народа, для исполнения миссии, свыше указанной. Т. о., монархическая власть составляет служение, а не привилегию.

Настоящая монархия этой своей отвлеченностью от народной власти и народной воли и в то же время своей подчиненностью народной вере, народному духу, народному идеалу именно и приобретает способность быть властью верховной.

1. Одним из аргументов в пользу монархии считается богоустановленность этой формы правления. Но далеко не все с этим согласны.

Богоустановленность царской власти проистекает из самой человеческой природы. Господь создал человека по образу и подобию Своему. Следовательно, человеческое общество в идеале должно быть устроено по образу и подобию Царствия Небесного. Вряд ли у кого-нибудь повернется язык утверждать, что там возможны республиканские отношения.

Временная земная жизнь есть приготовление к вечной небесной жизни. Поэтому она должна протекать, по крайней мере, в стремлении к соответствию небесным принципам. Когда мы молимся словами Молитвы Господней «Да приидет Царствие Твое », когда мы исповедуем в Символе Веры «Егоже Царствию не будет конца », мы свидетельствуем, что Царство есть Богоустановленный вечный и универсальный ПРИНЦИП.

В «Основах социальной концепции Русской Православной Церкви», мудро, глубоко и взвешенно сформулирована текущая позиция Церкви в вопросе взаимоотношений со светским республиканским государством. И в этом документе, отражающем нынешнюю конкретную историческую ситуацию, нигде не говорится о «богоустановленности республики», однако содержится цитата 6-й новеллы св. императора Юстиниана, провозглашающей принцип богоустановленности царской власти: «Величайшие блага, дарованные людям высшею благостью Божией, суть священство и царство, из которых первое заботится о божественных делах, а второе руководит и заботится о человеческих делах, а оба, исходя из одного и того же источника , составляют украшение человеческой жизни ».

Попытки представить дело так, что под «царством»подразумевается любая государственная власть, не выдерживают критики. Если следовать подобной порочной логике, то можно сказать, что и под «священством»св. Юстиниан подразумевает не Церковь, а любую секту. Разумеется, под «царством»имеется в виду именно царство, то есть богоустановленная царская власть, а под «священством»- истинное священство, то есть иерархия Единой Святой Соборной и Апостольской Церкви.

Вопреки распространенному мнению, утвердившемуся в результате не совсем удачных переводов Священного Писания (в том числе и синодального), вовсе не «всякая власть - от Бога». Славянский перевод, наиболее близкий к греческому подлиннику, доносит до нас истинный смысл слов св. ап. Павла: «Несть бо власть, АЩЕ не от Бога »(Рим. 13, 1). Славянское слово «аще»означает отнюдь не «которая», а «если». Сравните греческий текст «ου γαρ εστιν εξουσια ει μη απο θεου», латинский перевод Библии (Вульгату): «Omnis anima potestatibus subjecta esto, non enim est potestas nisi a Deo ». (Romanos, 13, 1); староанглийский перевод - Библию Короля Иакова: “Let every soul be subject to the governing authorities. For there is no authority except from God ” (Romans, 13, 1), и Вы убедитесь, что во всех переводах соответствующее словосочетание означает «если не», а вовсе не «которая». Смысловая разница колоссальная.

Любая монархия, даже языческая, не говоря уж о христианской, сама провозглашает, что имеет своим источником божественную волю. А республика, наоборот, сама отрицает божественное происхождение власти и считает источником власти не Бога, а народ.

Ветхозаветное божественное утверждение «Мною Царие царствуют и сильнии пишут правду »(Притч. 8, 15), слова Спасителя «Воздадите убо Кесарево Кесареви, и Божие Богови »(Матф. 22, 21) и апостольская заповедь «Бога бойтесь, Царя чтите »(1 Пет. 2, 17), ставящие почитание царя в один ряд с богопочитанием, говорят о том, что православное учение о царской власти - это отнюдь не просто некое богословское мнение. Не случайно Церковь на протяжении многих веков открыто провозглашала 11 анафематизм чина Торжества Православия: «Помышляющим, яко Православные Государи возводятся на престолы не по особливому о них Божию благоволению, и при помазании дарования Святаго Духа к прохождению великого сего звания в них не изливаются, и тако дерзающим противу их на бунт и измену, анафема ».

Никто не имеет права предвосхищать Суд Божий. Господь, в неисповедимых Своих путях, может спасти любого человека, каких бы заблуждений тот ни придерживался и какие бы грехи ни совершил. Однако чтобы понять, насколько будет трудно человеку, осознанно отвергающему или принижающему принцип царства в земной жизни, приобщиться к Небесному Царствию, ответим на вопрос: Легко ли будет стать членом Небесной Церкви человеку, осознанно отвергающему или принижающему принцип Церкви земной? А ведь и Церковь, и Царство - «из одного и того же источника».

2. Однако если вспомнить историю дарования людям царя, как она звучит в Ветхом Завете - создается впечатление, что монархия - это вынужденная форма.

Ссылки противников монархии на вырванное из контекста описание учреждения царской власти у древнееврейского народа (а, кстати, не у людей вообще) несостоятельны. Конфликтность ситуации заключалась в том, что израильтяне отвергли тогда принцип Теократии - непосредственного Богоправления, которое, в любом случае, конечно, выше всех возможных систем власти. Однако такое прямое Божественное руководство имело место только в отношении одного народа и только на определенном этапе его истории - от Моисея до Самуила. Грех израильского народа заключался не в желании иметь монархию, а в обстоятельствах осуществления этого желания.

Если проводить аналогию, то, например, для любого человека желание иметь семью, «плодиться и множиться», само по себе, не греховно. Отрицание святости и богоустановленности брака - это ересь, проклятая Апостолами (см. 1 Тим 4, 1-3) и Соборами. Но могут быть, и, увы, всё чаще бывают обстоятельства, когда конкретная попытка создать семью сопряжена с греховными побуждениями и непониманием нравственных основ брака.

В том, что монархия не «вынужденная форма», а установленный Богом и угодный Ему принцип, легко убедиться, если читать Священное Писание не фрагментарно, а последовательно, и не выдергивать из него удобные цитаты, как любят делать сектанты, а рассматривать Слово Божие в системной взаимосвязи. Царь Салимский Мелхиседек, сочетающий в себе также свойства священника и пророка, является в Библии прообразом Спасителя, когда Богоизбранного народа еще вообще не существовало. Среди положительных обетований, данных Богом праотцу Аврааму, мы видим предсказание: «И цари произойдут от тебя »(Быт. 17, 6). Св. пророк Моисей, который сам был царем Израиля в период исхода из Египта и странствования по пустыне (Втор. 33, 5), заповедует своим соплеменникам поставить «над собою царя »после прихода в землю обетованную (Втор. 17, 14). А отсутствие царя Священное Писание прямо увязывает, как причину со следствием , с отсутствием справедливости и права. Об этом говорится в Книге Судей, в последних её словах, до этого звучавших рефреном при описании различных ужасающих злодеяний: «В те дни не было царя у Израиля; каждый делал то, что ему казалось справедливым »(Суд. 21, 25).

3. Иногда некоторые публицисты склонны монархию выдавать за «естественный порядок вещей», но монархии древнего мира, равно как и средневековые монархии, существенно отличались от той формы, которую приобрела монархическая система в конце XVII века. Абсолютизм -- позднее изобретение. Общество было организовано по принципу общин, достаточно автономных от государственной власти, в каком-то смысле такая автономия не снилась и многим «демократическим»государствам с развитым гражданским обществом. Говоря о монархии, какую именно ее разновидность для России Вы имеете в виду? Есть монархии абсолютные, конституционные (парламентские), дуалистические. Можно ли говорить о «монархизме», о реставрации монархии, и что в этом случае реставрировать: восточную деспотию, николаевскую Россию? Какую именно монархию? Что это может быть за общество в политическом, экономическом, социальном отношениях?

Видите, Вы сами подтверждаете, что монархия всегда эволюционировала. Нет никаких оснований предполагать, что если бы не было революции, то она застыла бы в какой-то навсегда заданной форме. Поэтому и восстановление монархии, если оно состоится, никогда не станет возвращением в какую-то прежнюю реальность.

Лучше всех на Ваш вопрос ответил глава Дома Романовых Великий князь Владимир Кириллович. В одном из своих первых интервью, опубликованных еще в СССР, в журнале «Огонек», он сказал: «Монархия - это единственная форма правления, совместимая с любой политической системой, поскольку предназначение монарха - быть высшим арбитром ». Любопытно, но то же самое признавал даже такой враг монархии, как В.И. Ленин: «Монархия вообще не единообразное и неизменное, а очень гибкое и способное приспособляться к различным классовым отношениям господства учреждение ». (Ленин В.И. Полное собрание сочинений. - Т. 20. - М.: ГИПЛ, 1961. - С. 359). Повторю еще раз: монархия - это вневременной божественный принцип власти, а не присущая какой-то конкретной эпохе форма.

4. Какие необходимые объективные и субъективные условия вы видите для восстановления в России монархии?

Чтобы ответить на этот вопрос, нужно написать десятки, а то и сотни томов. А действительность потом опрокинет все эти предположения и построения. Если пытаться выделить главное, то восстановление монархии может произойти только по милости Божией и по воле народа. Если два этих обязательных условия появятся, все остальные окажутся субъективными. Способствующие условия будут достижимыми, а препятствующие - преодолимыми.

Что же нужно для того, чтобы Божия милость и народная воля соединились? Святейший Патриарх Кирилл, анализируя причины крушения монархии и возможности ее возрождения, безукоризненно точно указывает, что осуществление на практике монархической идеи нерасторжимо связано с достаточно высоким уровнем «религиозного и нравственного состояния общества» .

Некоторые стараются интерпретировать слова Святейшего Патриарха так, что подлинная монархия, якобы, возможна только в совершенном обществе, состоящем чуть ли не из одних святых. Это, конечно же, лукавое искажение мысли Предстоятеля нашей Церкви. Если бы всеобщая святость была возможна, то исчезла бы нужда в земном государстве. Просто наступило бы Царствие Божие. Но этого не будет до Страшного Суда.

Чтобы восстановить монархию требуется, чтобы религиозное и нравственное состояние общества достигло хотя бы уровня сознания, что безбожие и зло нужно не оправдывать и культивировать, а искоренять. Все не могут стать святыми, да и святость не подразумевает, как некоторые ошибочно полагают, безгрешности. А вот различение добра и зла, тяготение к добру и стремление удалиться от зла доступно большинству людей. И тогда приходит понимание необходимости власти «по Божиему произволению, а не по многомятежному человеческому хотению».

5. Почему именно монархия представляется Вам наиболее оптимальной и наиболее отражающей христианские принципы политической системой?

Монархия это естественный и человечный строй, образ отеческой власти Бога. Земной царь - икона Небесного Царя. Икона может быть несовершенной, но она не перестает оставаться святыней. Статус монарха с христианских позиций прекрасно сформулировал св. преп. Иосиф Волоцкий: «Царь естеством подобен всем человеком, властию же подобен Вышнему Богу».

Историческая законная наследственная власть государя милостию Божиею является наиболее независимой и, следовательно, способной воплощать интересы всего народа. Правильного христианского понимания монархии мы достигнем, если прислушаемся к классическому определению, данному главой Российского императорского дома Великой княгиней Марией Владимировной: «Монархия - это не политическая доктрина, а государственный строй и система исторически сложившихся национальных ценностей » .

Монархия неуклонно стремится к идеалам любви, веры, надежды, верности, справедливости и чести. Не всегда получается, но она стремится, по своей природе. А для республики эти непреходящие с точки зрения Православной Веры ценности, в лучшем случае - забавные сувениры, а, как правило - ненужный хлам, который только мешает пресловутой «конкурентоспособности».

6. Если говорить о конституционной монархии, в чем здесь ответственность монарха перед народом?

В отношении конституционной монархии существует много мифов. Начнем с того, что идеалом конституционной монархии считается Великобритания - страна, где на самом деле никогда не было и нет Конституции…

Если под конституционностью подразумевать ограниченность монархии различными законами, призванными выхолостить суть царской власти, то такая монархия, как это ни покажется парадоксальным, становится всё менее ответственна перед народом. Ее ответственность смещается в сторону партий, промышленных и финансовых группировок, интернациональных сил и т.п.

Если же говорить об ограничениях, присущих царской власти исходя из ее природы, то любая монархия конституционна. Никакая сочиненная политиками и формально принятая большинством Конституция, даже самая замечательная, не способна заменить природную Конституцию Веры, Совести и Права.

Вы скажете, что это идеализм. Но идеализм лучше, чем жизнь без идеалов.

Ну, а если попытаться «приземлиться», то давайте скажем, что ответственность монарха перед народом такая же, как ответственность головы перед телом. Голова может принять неправильные решения. Нельзя исключить - даже вредные или гибельные для тела! Но тогда она неизбежно будет страдать и гибнуть вместе с телом. И любая голова тысячу раз подумает, прежде чем поступать безответственно.

Если же Ваше тело оказывается во власти временного менеджера, пусть и избранного лично Вами, ему гораздо легче отправить Вас на больничную койку или в анатомический театр, чем Вашей собственной голове.

Огромную роль в обеспечении реальной, а не гипотетической, ответственности играет наследственность царской власти. Государь, воспринявший власть от предков и сознающий, что ему предстоит передать ее детям, внукам и правнукам, относится к стране и народу гораздо более ответственно, чем временщик, даже самый честный и порядочный.

7. Известно, что невозможен рай на земле, потому нет идеальной формы правления, идеальной политсистемы. Какие, на Ваш взгляд, у монархии есть недостатки?

У реальной монархии, как у любого человеческого устройства, огромное количество недостатков. Главным источником бед является средостение, отгораживающее и отдаляющее монарха от народа.

Оно возникает по законам диалектики. Иерархия необходима любому государству. Однако «надменные потомки (…), жадною толпой стоящие у трона», стараются ограничить общенациональный характер монархии своей спесью, ревностью, интригами. А когда монархия ведет политику ослабления влияния аристократии, ее вытесняет бюрократия, которая на поверку оказывается еще хуже.

Элита необходима. Но она, из-за своей самоуверенности и гордыни, легче подвергается духовному гниению. Рыба, как известно, тухнет с головы. В большинстве случаев монархии, в том числе российская, пали не под ударами всенародных восстаний, а из-за предательства элиты.

Многие качества монархии могут быть в одних случаях достоинствами, а в других - недостатками.

Например, пожизненность и наследственность царской власти позволяет принимать решения на долгосрочную перспективу, а не действовать только в угоду текущему моменту, ради победы на ближайших выборах. Это огромное преимущество.

Но, одновременно, пожизненность может привести к тому, что стареющий монарх чисто по-человечески устанет и впадет в апатию. А законная наследственность может дать власть немощному или психически больному человеку при наличии энергичных и здоровых членов династии.

Можно посмотреть и с другой стороны. Многие считают, что монархия несправедлива, так как отдает верховную власть человеку в силу его кровного происхождения, тогда как в государстве могут быть люди со значительно большими управленческими способностями.

На первый взгляд, это веский аргумент. Но если присмотреться, то мы увидим, что бесспорность власти легитимного монарха - огромный стабилизирующий фактор. В государстве может быть много людей умных, смелых, опытных, предприимчивых, талантливых и т.п. И каждый думает, что он умнее, храбрее, опытнее и талантливее остальных. Может быть, законный наследственный монарх, действительно, уступает многим из них. Но если его не будет, они все передерутся за первое место и потратят свои таланты не на пользу стране, а на взаимное уничтожение. А когда первое место, по определению, занято государем, унаследовавшим власть по неподвластному человеческой воле закону и являющимся стержнем системы, то гораздо больше шансов расставить остальных на подобающие им места, где они максимально реализуют свои лучшие качества.

Не случайно классик государствоведения Л.А. Тихомиров остроумно заметил, что во всякое время и при любых обстоятельствах лечить государство посредством нарушения монархической легитимности, это все равно, что лечить головную боль посредством ампутации головы.

Людовика XIV до сих пор клеймят за его фразу «Государство - это я». Но разве не страшнее в тысячу раз, когда каждый мелкий чиновник из безмерно размножившейся республиканской бюрократии убежден, что «Я - это государство»?

Все недостатки проистекают из общего человеческого несовершенства. Вопрос не в наличии грехов и недостатков, а в отношении к ним. Монархия - не панацея от зла, но она ориентирована на лечение нравственных и общественных недугов, а не на их защиту и распространение.

8. Есть мнение, что конституционная монархия - один из самых демократических политических режимов, например, английская, скандинавские, голландская. В таком случае, получается, что нет противоречия между монархистами и демократами?

Патентованные «демократы»любят цитировать У. Черчилля, сказавшего, что «Демократия - это очень плохой строй, но ничего лучшего человечество не придумало». Но они забывают, что эти слова принадлежат премьер-министру Ее Величества, убежденному монархисту. Это я к тому, что настоящие монархисты являются настоящими демократами. И наоборот.

У каждого народа свой путь развития. Не считаю возможным осуждать англосаксонскую, голландскую или скандинавскую модификации монархии. Однако и не могу признать ни одну из них подходящей для России. У нас есть своя традиция гармоничного сочетания способов управления.

Некоторые монархисты убеждены, что демократия по определению враждебна монархии. В действительности демократия или политейя (народовластие, народоправство), согласно учению Аристотеля, является одной из форм правления, наряду с монархией (единодержавием) и аристократией (властью лучших).

В жизни ни одна из этих форм не существует в чистом виде. В любом государстве есть сферы, где нельзя обойтись без единовластия и строгой иерархии (например, Вооруженные силы), где необходим элитарный аристократический элемент (Вооруженные силы, здравоохранение, наука, образование, искусство) и где не избежать широкого народного участия (местное самоуправление, организация экономической деятельности, то есть всё, что касается повседневной жизни большинства граждан).

Должно быть правильное соотношение этих форм правления. «(…) Для целостной массы народа, для той демократической идеи , которая неразрывно связана с идеей монархической , для всего национального целого России - потеря неограниченного Царя-Самодержца была бы не только бедствием, а концом самостоятельного существования », - утверждал Л.А. Тихомиров .

Демократия как верховная власть абстрактного народа является фикцией и на практике никогда и нигде не существовала, потому что власть, как проявление воли, всегда персонифицируется. Демократия, объявленная верховной властью, как это ни печально осознавать, на самом деле - ширма для прикрытия власти олигархии. Очень точно сказано, что «Демократия - это не власть народа, а власть демократов». Разница между такими «демократами»и монархистами в том, что монархисты предлагают честные отношения, а «демократы»обманывают народ, от которого при их власти, на самом деле, ничего не зависит.

При легитимной же монархии демократия как элемент государственного строя в совокупности с верховной богоустановленной монархической властью и технократической (современное проявление аристократии) властью профессионалов не только имеет полное право на существование, но и необходима.

«Монархия в России рухнула потому, что религиозное и нравственное состояние общества перестало отвечать монархической идее. Давайте зададимся вопросом: соответствует ли православному монархическому принципу религиозно-нравственное состояние нашего сегодняшнего общества? Ведь если бы монархия сегодня каким-то чудом была восстановлена и если бы, сохрани Бог, царь допустил какую-нибудь ошибку, то в него полетели бы помидоры и тухлые яйца так же, как в какого-нибудь нерадивого градоначальника. Ныне у людей нет пиетета к монархии как к священной институции, и поэтому на данный момент нашему нравственному состоянию монархия не соответствует. Я очень хотел бы, чтобы нравственное состояние нашего общества восстановилось, дабы однажды, может быть, действительно явилась у нас православная монархия». Интервью радиостанции «Маяк». Цит. по: Какие взгляды у Митрополита Кирилла? - М., 2009. - 64 с., - С. 51-52

Крылов А.Н. Великая княгиня Мария Владимировна: «Я не занимаюсь политикой»// Российские вести, № 30 (1785), 2005, 31 августа-6 сентября

Тихомиров Л.А. Парламентарная Россия / в книге Тихомиров Л.А. Христианство и политика. - М.-Калуга: ГУП «Облиздат», ТОО «Алир», 2002. - 616 с. - С. 351

Доклад на Сергиевских чтениях

Существуют два мировых порядка: один будет возглавляем сатанинским помазанником, антихристом, другой - подлинным Помазанником Божиим - Христом, Мессией.

Власть православного монарха - от Христова помазания. Святые отцы говорят, что тайна удерживающего заключается не только в хранении Церкви благодатью Святого Духа, но и в хранении законной государственной власти, в особенности той, которая основана на христианских началах. Смысл служения православного Царя, как известно, заключался в защите Церкви и православной веры от внешних угроз.

Я начну свой доклад с двух известных, я думаю, большинству здесь присутствующих цитат святых отцов Церкви.

Известны слова святителя Феофана Затворника: «Царская власть, имея в своих руках способы удерживать движения народные и держась сама христианских начал, не попустит народу уклониться от них, будет его сдерживать. Как антихрист главным делом своим будет иметь отвлечь всех от Христа, то и не явится, пока будет в силе Царская власть. Она не даст ему развернуться, будет мешать ему действовать в своем духе. Вот это и есть удерживающее . Когда же Царская власть падет и народы всюду заведут самоуправство (республики, демократии), тогда антихристу действовать будет просторно. Сатане нетрудно будет подготовлять голоса в пользу отречения от Христа, как это показал опыт во время Французской революции. Некому будет сказать «вето» властное. Смиренное же заявление веры и слушать не станут. Итак, когда заведутся всюду такие порядки, благоприятные раскрытию антихристовых стремлений, тогда антихрист и явится. До того же времени подождет, удержится». (Епископ Феофан. Толкование на Второе послание к Солунянам).

А вот как говорит об этом святой праведный Иоанн Кронштадтский: «Через посредство державных лиц Господь блюдет благо царств земных, и особенно - благо мира Церкви Своей, не допуская безбожным учениям, ересям и расколам обуревать ее, - и величайший злодей мира, который явится в последнее время - антихрист, не может появиться среди нас по причине Самодержавной власти, сдерживающей бесчинные шатания и нелепое учение безбожников. Апостол говорит, что дотоле не явится на земле антихрист, доколе будет существовать Самодержавная власть. Тайна бо уже деется беззакония , говорит он, но дотоле не совершится, доколе не возьмется от нас державный, - дондеже держай ныне от среды взят будет. И тогда явится беззаконник, которого Господь убиет Духом уст своих » (2 Сол., 7, 8 ). (Из книги «Новые слова, произнесенные в 1902 году»).

На этих двух цитатах тема православной монархии в данном докладе, по существу, заканчивается. Смысл доклада не только в том, чтобы показать на примерах древней и новой истории пророческую глубину этих слов, но, так сказать, отрицательным путем - в свете строительства «нового мирового порядка» - обозначить непреходящее значение православной монархии и мученического подвига последнего русского Царя.

* * *

Накануне третьего тысячелетия словосочетание «новый мировой порядок» начинает звучать все чаще в устах политиков, философов и богословов. Так называемая перестройка в России была обозначена появлением «нового мышления».

Хотя в понятии «новый мировой порядок» нет ничего нового. Это был тот основной принцип, на котором Нимрод предложил строить Вавилонскую башню почти четыре тысячи лет назад. Цель строительства Вавилонской башни была - отвергнуть власть Бога изгнать Его из человеческой жизни. Это был сатанизм и беснование, и это выражалось в оккультных символах, которыми украшалась башня.

В XII веке до нашей эры Вавилонское царство стало первой из великих империй, распространявших свою власть повсюду в тогдашнем цивилизованном мире. С чисто исторической, «земной» точки зрения Вавилонское царство было самым великолепным и самым порочным из всех, какие были когда-либо в мире. Народ Божий хранит память об этом времени как о «Вавилонском пленении». Мы знаем также великие империи мидян и персов, которые в свою очередь стремились к мировому господству. Их царства, утверждаемые на идолопоклонстве, простирались от центральной Европы до Индии.

И как утверждают многие современные историки, самый прогрессивный «мировой порядок» был установлен в древней Греции, где демократия осуществлялась в самом чистом виде. Этот опыт демократии на самом деле был очень кратким и ограниченным. Более половины населения древней Греции были рабами. А из тех, кто были свободными, половина были женщины, которые не имели права ни голосовать, ни обладать собственностью, ни свидетельствовать на суде. Их не считали даже при официальной переписи населения. Знаменитая «чистая» греческая демократия была прекрасна в своих счастливых двадцати пяти процентах. Чем это не идея «золотого миллиарда», которую вынашивают сегодняшние западные политики?

Римская империя - последний древний «мировой порядок» - прославилась воинствующим антихристианством. При императоре Нероне христиан бросали на растерзание львам и зажигали их как живые факелы в саду, где проходили его увеселения. Необходимо отметить, что святой Иоанн Златоуст и другие святые отцы называли Римское царство, основанное на знаменитом Римском праве, одной из главных сил удерживающего . Но в то же время мы можем видеть в распаде его государственности и нравственности (как и в других рассматриваемых нами «мировых порядках») тот распад, за которым ясно проступают черты будущего царства антихриста.

«Зверь, которого я видел, был подобен барсу; ноги у него - как у медведя, а пасть у него - как пасть у льва; и дал ему дракон силу свою и престол свой, и великую власть» (Откр. 13, 2 ). Согласно толкованию святого Андрея Кесарийского, рысью означается царство Греческое, медведем - Персидское, а львом - Вавилонское; над ними будет владычествовать антихрист, который, придя как Римский царь, разрушит их владычество.

В конце концов, сам сатана, искушая Господа, предлагал ему установить «новый мировой порядок»: «Все сие я дам Тебе, если падши поклонишься мне». «Дьявол солгал, сказав это, - пишет святой Ириней Лионский, - ибо не он управляет миром, но Бог. Власть в действительности была установлена для пользы языческих народов не дьяволом, который никогда не имеет покоя и еще меньше желает, чтобы народы жили в мире, но Богом, для того, чтобы люди, боясь этой власти, не пожирали друг друга как рыбы, но с помощью законов сопротивлялись многообразной несправедливости язычников».

Однако в каком-то смысле эти царства действительно принадлежали «князю мира сего», сатане, потому что от него в значительной степени зависело, по попущению Божию, распределение власти в мире, где торжествует зло. Сегодня он по-прежнему не скупится на обещания и предлагает то в одной, то в другой программе «положить конец голоду и войне», и устроить рай на земле. Но слово Божие говорит, что это скоро обратится во ад прежде вечного ада.

* * *

С древнейших времен политика причудливо переплеталась с мистикой. Политическая и общественная жизнь в древней Греции находилась под абсолютным диктатом пифий - таинственных дельфийских оракулов. Языческие жрецы брали какую-нибудь простую женщину, призывали на нее «духов», и, когда она наконец впадала в транс, ей предлагали ответить на определяющие жизнь общества вопросы. Как ни странно, после двух тысяч лет христианства в наше время во многих традиционно христианских странах почти столь же важную роль снова начинают играть различного рода гадалки и колдуны.

Яркой иллюстрацией соединения мистики с политикой в течение последних столетий является также история так называемых иллюминатов. Существует много преувеличенных и необоснованных сочинений, написанных об этой организации. Но требуется найти суть, чтобы отделить факты от вымысла. Несомненно известно одно: иллюминаты действительно существовали. Это была сверхтайная европейская организация международной финансовой власти, первоначальной целью которой было установить мировую экономическую систему. Но благодаря своим быстрым успехам, а порою - сильному сопротивлению, она поставила перед собой более грандиозную цель мирового господства. Известно, что иллюминаты принимали активное участие в протестантском движении против официальной Католической церкви, а также во Французской революции. Их руководство было большей частью атеистическим, за исключением немногих «практикующих» сатанистов. В различные периоды последних столетий сила и влияние этой организации среди мировых финансовых и правительственных кругов была потрясающей. Настоящая банковская и правительственная мафия.

Посмотрите на оборотную сторону американского доллара, и вы увидите три латинских слова: «Novus ordo saeclorum» (новый мировой порядок - Лат. ). Эти слова начертаны как бы на развевающемся знамени под пирамидой, составленной из тринадцати камней, над которой изображено «всевидящее око». Некоторые говорят, что оно означает Провидение Божие. Другие считают, что оно представляет око древнего языческого божества Озириса. Эта печать, одобренная Конгрессом США в 1782 году, была составлена Чарльзом Томпсоном, членом масонского ордена, секретарем Конгресса.

В новейшей истории попытки установить новое мировое господство связаны с именами Гитлера и Сталина. Накануне выборов 1932 года Адольф Гитлер обратился к народу Германии буквально с такими словами: «Если вы изберете меня вождем этого народа, я установлю Новый мировой порядок, который будет длиться тысячу лет». Сборник речей Гитлера, опубликованный на английском языке за границей, назывался соответственно: «Мой новый порядок».

Только после Нюрнбергского процесса исследователи начали понимать, насколько глубоко мистичным, сатанинским был заговор, осуществляемый вождями нацизма. Генрих Гиммлер, руководитель СС, включал в свою программу многое из того, что мы могли бы непосредственно отнести к современной духовности и культуре «New Age». Гиммлер и его сотрудники СС заменили христианские таинства и обряды Крещения, венчания и отпевания неоязыческими. Праздник Рождества Христова, например, превратился в «Julfest», «праздник Юлия», и был перенесен на 21 декабря. Сравните это с попыткой установить советскую «обрядность» в коммунистической России типа «октябрин» и прочего, а также с запрещением в сегодняшних американских школах говорить «Merry Christmas» - позволительно вместо этого говорить «Happy Holidays».

Обряды инициации для высших офицеров СС включали клятву перед шестнадцатью пылающими алтарями нацистского «храма чести» в Мюнхене. Имена умерших шестнадцати нацистов выкликались торжественно громко, и новые офицеры должны были отвечать хором: «здесь». Сам Гиммлер верил в перевоплощение, объявляя народу, что он является новым воплощением короля Генриха Саксонского. В 1937 году останки древнего короля были торжественно перенесены в Кведлинбургский собор. Историки полагают, что около ста миллионов людей было принесено в жертву «новому порядку» Гитлера.

Один из современных выдающихся идеологов «New Age» Ранделл Байер, рассказывает в своих книгах, ставших бестселлерами, о некоем «духе космизма», о том, как «космические боги прокладывали для него путь, чтобы стало возможным исполнить важную работу по осуществлению революции New Age и единого мирового порядка». Любопытно, что Байер, утверждающий, что он писал свои книги под диктовку духов, часто использует древний символ иллюминатов, запечатленный на американском долларе: «Духи сказали мне взять двенадцать кварцевых кристаллов и, выложив их по кругу, запечатлеть другой круг для оккультного третьего глаза, и повесить над ними большую пирамиду».

Что касается роли коммунистической идеологии в установлении «нового порядка» и создании «человека нового типа», эта роль всем нам слишком хорошо известна. Несмотря на неудачу «троцкистско-ленинских» попыток осуществления «мировой революции», Сталин и его политбюро еще до разгрома Гитлера начали тайно разрабатывать свою собственную программу коммунистического переустройства во всем мире. Мы знаем о миллионах невинных людей, сосланных на каторжный труд и уничтоженных за колючей проволокой Гулагов.

Коммунизм был мощной и соблазнительной для масс идеологией, но за его обещаниями «светлого будущего человечества» скрывалась жестокая, основанная на беспощадном насилии реальность.

Мы уже говорили, что с самого начала главным смыслом убийства Царя-Помазанника Божия было устранение удерживающего , внешнего защитника Церкви. И главный удар, пока эта идеология обмана была в силе, наносился и в последующие годы именно по Церкви. Мы помним обещание Сталина о том, что «к 1 мая 1937 года имя Бога навсегда будет забыто на территории СССР», и массовое закрытие церквей во времена Хрущева, обещавшего в 1980 году «показать по телевизору последнего попа». Сегодня стало очевидным, что хрущевские гонения были последними судорогами умирающего коммунизма.

И как последний рецидив коммунизма можно вспомнить правление красных кхмеров во главе с Пол Потом в Камбодже, когда вся страна превратилась в концлагерь. Пол Пот, как известно, приговорил к смертной казни всех врачей, учителей, журналистов, священников, деятелей культуры и искусства. Если кто-нибудь носил очки, его имя заносилось в черные списки, потому что человек, который носит очки, может уметь читать. А если он умеет читать, его лучше устранить.

* * *

Но коммунистическая эпоха была только одним из этапов зла. Более того, можно сказать, что в Советском Союзе в последний период коммунизма жизнь начала постепенно входить в нормальное русло. Русский народ, благодаря тысячелетней христианской культуре, как выразился писатель Валентин Распутин, переварил отраву этой идеологии. Однако мало кто мог предвидеть, что наступит несравненно худшее.

Утвердился новый, непревзойденный по цинизму и жестокости обман, который вышел за рамки политики и приобрел всеохватывающее, мистическое значение. «По плодам их узнаете их». Слишком очевидным стало присутствие «отца лжи» и «человекоубийцы от начала» после этих событий.

Что же произошло в августе 1991 г. политически? Был ли у России исторический шанс, или его перехватили ее враги, которые испугались ее возрождения и, как потревоженный муравейник, засуетились? Теперь стало понятным, что это был международный,тонко спланированный заговор, который давно исподволь готовился. Всю эту закулисную режиссуру мы до конца не узнЗ ем, и не в ней суть. Суть в глобальном обмане, который коснулся абсолютно всех, потому что эксплуатировал чувства людей, настрадавшихся от ужасов коммунистической идеологии. В 1991 г. оказались обмануты даже сами путчисты, которых втянули в эту инсценировку, как будто дав им возможность действовать, а на самом деле, чтобы показать перед всеми их тупость и неповоротливость, якобы исходящую от них угрозу «демократии» и личной свободе, всю бесчеловечность непопулярного, скомпрометировавшего себя за 70 лет режима. Все так устали от обмана советской власти, и расчет был как раз на это - именно когда человек так измотан, устал, можно поманить его похожими на правду обещаниями, что сейчас все будет замечательно. Разве уже не была сказана в эпоху так называемой гласности правда о революции, правда об убийстве Царской семьи, историческая правда о декабристах, о Ленине, наконец развенчанном? Значит, и дальше они будут идти путем правды (и свободы). Среди тех, кто поверили в обман и поддержали его, были и люди достойные, которым не все равно, что будет с Россией, не так, как каким-нибудь торгашам. Когда началась «перестройка», академик А. Мигдал сказал: «Если и на этот раз обман, я умру». И он действительно умер от инфаркта в самом разгаре ее.

Все пошло, как по нарастающей. Людей пугали: «Вы хотите демократии или власти большевиков?» Наконец новые власти показали свое лицо, и все онемели. Они себя обнаружили: убийцы, да и только, - истинные необольшевики, вчерашние коммунисты. Чтобы захватить окончательно власть, которая обеспечивает перераспределение добра и зла в их пользу, они пошли на все.

В октябре 1993 г. применили обычный большевистский метод, как Ленин в октябре 1917 года. И эти так называемые «новые русские», пришедшие к власти, показали, кто они такие. Как уголовники в лагере - начальство из урок - устроили кровавый спектакль.

Многие люди после этого расстрела как будто больны до сих пор. Страшное время - мы в руках уголовников, и все это при полном ведении Запада. Все поняли, что значат заботы о России «мирового сообщества». Но, обманывая других, Запад прежде всего обманывает себя. «Русские - дураки, пускай делают что угодно, пускай убивают друг друга, это пока нам очень выгодно». Но рано или поздно это упадет на их собственные головы.

Самое ужасное, что, благодаря СМИ, большинство русского народа вообще не понимает, что происходит. Обреченно, с животным страхом, как бы готовые на заклание, живут миллионы людей. Слово «геноцид» как определение происходящего сегодня в России, стало обычным даже в демократической печати.

* * *

Мы слышим протест некоторых: «Снова вы говорите о лжи и преступлениях политиков. Но какое отношение это имеет к Церкви? Так поступать свойственно политикам, во власти всегда коррупция, воровство, беззаконие, и разве может быть по-другому? Какое отношение это имеет к христианской проповеди, которая должна говорить только о спасении? Оставьте эти темы для публицистов и займитесь своим делом. Перестаньте смущать православный народ, не отклоняйтесь от того, что говорит Писание».

А между прочим, значительная часть Священного Писания говорит именно о лжи и преступлениях политиков. Значительная часть Писания составлена теми или обращена к тем, кто были во главе государства. Многие страницы Библии представляют собой жизнеописания, биографии, как мы теперь говорим, национальных руководителей Богоизбранного народа и других народов. В Книгах Царств и Паралипоменон дается хроника исторических событий во всей их беспощадной реальности. Показано, как Бог действует через добрых или злых правителей. Великие и малые пророки обращались к вождям народа, и их пророчества глубоко связаны с политической и общественной жизнью своего времени, ее отношением к Божественному закону. В конце концов, Апокалипсис, как и все Священное Писание - книга о суде над народами и их правителями.

Подлинное личное благочестие не может быть слепым к событиям, от которых зависит судьба нации. Придет день, когда мы должны будем дать отчет о том, что мы сказали или не сказали, что мы сделали или не сделали перед лицом господствующего в мире зла.

* * *

В январе 1991 года (в решающий год «перестройки» в России) тогдашний президент США Д. Буш объявил начало войны в Персидском заливе. «Ставкой в этой войне, - сказал он, говоря о Кувейте, - является не просто одна маленькая страна. Здесь великая идея - идея "нового мирового порядка”». Как случилось, что эти слова совпадают со знаменитыми хвастливыми речами Гитлера и с коммунистическими обещаниями «светлого будущего человечества», обернувшимися кошмаром? Для нас, православных христиан, это словосочетание - «новый мировой порядок» - вызывает ассоциацию с грядущими катастрофами, о которых пророчески говорит Писание. Это будут «мир и безопасность» единого мирового правительства, которые внезапно обернутся пагубой для всего человечества (1 Сол. 5, 3 ).

Что значат эти слова: «новый мировой порядок»? О чем говорят они вам, когда вы слышите их? Судя по Писаниям и летописи истории, все происходящее свидетельствует об одном и том же явлении: стремление к мировому господству, продиктовано ли оно благими намерениями или обыкновенной жадностью, почти всегда связано с идолопоклонством, атеизмом или сатанизмом. Оно всегда антихристианской направленности. Мы уже упоминали Вавилон, древнюю Грецию, Рим. Гитлера, Сталина и их последователей. Не помазание Божественной благодатью для созидания жизни на христианских основах, а помазание сатанинским духом для того, чтобы грабить, убивать и «до основания разрушать».

Совершенно ясно, что время «нового мирового порядка» - не отвлеченное будущее. Мы видим его существенные признаки уже сейчас. О наступлении этого времени предупреждают древние ветхозаветные пророчества. Сам Христос возвещает о нем как о времени, предваряющем Его второе Пришествие. Этот «новый мировой порядок» будет возглавлен помазанником сатаны, которого слово Божие называет антихристом. Когда мир отвергает истину и правду, ему остается только ложь. Когда человечество отказывается от «Света, просвещающего всякого человека, приходящего в мир», наступает тьма. Когда из жизни изгоняется Христос и те, кто имеют помазание от Него, приходит помазанник сатаны.

Тайна беззакония раскрывается в веках. «Людие Мои, что сотворих вам?» - взывает Христос. - Вы пытались всегда избавиться от Меня, как свидетельствует притча о злых виноградарях. Вы убивали посланных Богом пророков, вы убили Единородного Сына Божия, сказав: «Это наследник, пойдем, убьем Его, и наследство будет наше». Вы всегда старались задушить слово Божие. Пусть будет так, как вы хотите. Я позволю вам установить «новый мировой порядок». Вы не захотели покаяться в ваших грехах, отвергли кроткого и благочестивого Царя, которого Я дал вам. К вам придет помазанник сатаны, антихрист, чтобы править землею железною рукою, утверждая «новый мировой порядок». По улицам ваших городов потекут реки крови.

Страшные испытания пережила в XX веке Россия и весь мир. Но если не будет покаяния, горшее наступит. Согласно Апокалипсису, одна треть всего человечества будет убита, и злодеяния Гитлера и Сталина померкнут перед этим. Задолго до того, как компьютерная техника сделала это возможным, Откровение Божие описало, как антихрист будет контролировать всю мировую торговлю. Каждый человек, живущий на земле, должен будет принять знак на своей правой руке и на лбу. Без этого знака никто не сможет ни покупать, ни продавать - ни нитки, ни куска хлеба. Антихрист установит абсолютный контроль за всеми деньгами, поскольку под его началом будет единое мировое правительство и единая мировая валюта. Святая Церковь предупреждает, что в конце концов он попытается поставить себя на место Бога (2 Сол. 2, 4 ). Тогда и наступит долгожданный «новый мировой порядок».

* * *

Вот недавнее высказывание директора Всемирной организации здравоохранения при ООН: «Чтобы прийти к созданию единого мирового правительства, необходимо освободить людей от их индивидуальности, от привязанности к семье, национального патриотизма и религии, которую они исповедуют». Согласно пророчествам, он (по крайней мере, частично) прав. Четыре условия должны быть выполнены, прежде, чем это произойдет. И это означает войну против Церкви, против государственности и нравственности, против семьи, образования и патриотизма, которую осуществляет в истории антихрист.

Должны быть сломлены четыре защиты жизни, которые обеспечивала власть православного монарха.

Первая, главная из них, разумеется, - Церковь. Вся история человечества в этом смысле может быть определена как война против Церкви. Все Писание, все пророки предупреждают о великом гонении на Церковь. Уже были недавно неслыханные гонения, и новых, более страшных, не избежать. Почему? Потому что антихрист претендует на абсолютную власть, а христиане - граждане Царства Божия, те, кто признают одну только абсолютную, высшую власть - власть Бога.

Церковь являет власть Божию на земле, и там, где претензия на абсолютную земную власть, она является главным препятствием для установления «нового мирового порядка».

Мы говорили уже, что, согласно учению Святых Отцов, удерживающим пришествие антихриста является не только благодать Святого Духа, но и законная государственная власть. После устранения Помазанника Божия - власти, основанной на христианских началах - происходит стремительная дехристианизация власти во всем мире со все большей утратой признаков законности власти.

И по существу, удерживающим остается только Церковь с ее благодатью - крепостью Божественной жизни. Надо либо заставить Православную Церковь слиться со всеми лжеучениями и лишить ее благодати, либо физически устранить ее. После неудачной попытки стереть Церковь с лица земли главной задачей врага рода человеческого является разрушение веры и того, что составляет ее благодатное содержание. Веру - доверие Богу, верность Ему и уверенность в невидимом - необходимо разрушить прежде всего. «Сын Человеческий, придя, найдет ли веру на земле?»

В арсенале средств, используемых против Церкви ее врагами, одним из важнейших является подрыв доверия к пастырям. «Поражу пастыря, и рассеются овцы стада». В этом заключался, например, смысл кампании «Церковь и КГБ», проводившейся в СМИ в начале «перестройки». В этом значение постоянных «разоблачительных» публикаций о духовенстве в газетах типа «МК». Горе нам, если мы даем хоть малейший повод клеветникам! Но когда у клеветников иссякает всякий материал, их устами начинает говорить сам дьявол.

Ему необходимо подорвать доверие к Церкви как таковой, к Православию. Враги Православия и России стараются прежде всего создать в народе атмосферу уныния, растерянности, неверия в то, что возможен исход из нынешнего бедствия. В то, что Православие устоит среди общего распада под напором новых «духовностей» и конфессий. Значительная роль отводится здесь неообновленчеству, которое призвано создать такое «православие», которое бы удобно сливалось с другими христианскими исповеданиями и растворялось в них.

Одним из первых шагов в этом направлении должно стать запрещение такой принципиальной духовности, которая проявляет нетерпимость по отношению к другой духовности (например, к язычеству и к сатанизму). Таким образом, единство нового мирового порядка достигается непременно ценою жертвы истины.

Войну против Церкви в так называемом демократическом обществе, все более отвергающем христианские ценности, планируется вести через СМИ, телевидение, через систему образования, через принятие новых соответствующих законов. И мы видим, как эта война уже ведется. Пропаганда греха как нормы в средствах информации и в школах - то, что стало в России государственной политикой - разве это не открытое объявление войны Церкви? Разве это не есть война на полное уничтожение Церкви и ее духовно-нравственных принципов?

Что касается принятия новых законов, обратимся к опыту США, которые являются эталоном «демократических свобод» для нынешней России и всего цивилизованного мира. В 1990 году Конгрессом был принят «Закон против нетерпимости», в котором, в частности, содержится запрещение «негативно отзываться о сексуальных предпочтениях других людей». Согласно толкованиям этого закона, если священник в проповеди с амвона назовет гомосексуализм «мерзостью перед Богом», он будет нарушителем федерального закона, и его можно будет оштрафовать или посадить в тюрьму. Это не то, что где-то в неясном будущем: это происходит сейчас в самой демократической стране мира. Можно не сомневаться, что Россия, если не произойдут в ней радикальные перемены, и в этом отношении окажется «впереди планеты всей».

В одной из школ США на стене класса был вывешен стенд с десятью заповедями Божиими. Верховный суд США определил это как нарушение конституции, поскольку это «ограничивает свободный нравственный выбор учащихся и нарушает закон об отделении Церкви от государства».

Вы можете сколько угодно возмущаться: разве они не понимают, что в этих десяти заповедях содержится основа всякой культуры и всякого знания, и невозможно, чтобы этому самому главному знанию не приобщали детей! Но на самом деле весь ужас в том и заключается, что они это понимают. Они понимают, что, упразднив эти заповеди, можно беспрепятственно делать все, что угодно. И беспрепятственно обретать власть над душами этих детей. Здесь вопрос власти - власти управлять миром, всеми людьми.

Мы видим на этих примерах, что война против Церкви неотделима от войны против образования. Американская Национальная ассоциация по образованию, основанная фондом Рокфеллера, открыто объявила, что одна из главных целей образования в Америке - изгнать Бога из школ. Уже сейчас дети могут читать в школе «сатанинскую библию», но им запрещено слышать о десяти заповедях. Разве не то же самое происходит в России, старательно копирующей американские «достижения»: известно немало случаев, когда учителя изгонялись из школ за проповедь Православия, в то время как в этих же самых школах процветает преподавание йоги, оккультизма, магии и растления.

Что можно сказать о программах «сексуального просвещения» в школах, о свободном хождении среди детей порнографических журналов типа «COOL», издающихся еженедельно тиражом около 1 миллиона экземпляров? «Свобода совести» и «свобода от стыда и совести», также как «свобода религии» и «свобода от религии» - это не одно и то же. Наступает время новой, более страшной, чем какой бы то ни было нацизм и фашизм, диктатуры. Не надо быть мудрецом или пророком, чтобы понять, что когда десять заповедей Божиих изгнаны из школы, а учителя раздают детям презервативы, путь, которым идет человечество - полная гибель.

Здесь естественно перейти нам к разговору о разрушении третьей защиты, которую обеспечивала православная монархия - о войне против семьи.

Мы много раз говорили, что Царственные мученики - икона православной семьи. Это и буквально так - достаточно посмотреть на фотографии Царской Семьи; это истинно также в духовно-историческом смысле: за убийством Царской Семьи последовало разрушение многих миллионов православных семей. Главная задача революции, согласно Троцкому, - разрушение семьи - не выполненная в годы революции, осуществляется в России сегодня. Речь идет об уничтожении не только православной семьи, но и всякой нормальной традиционной человеческой семьи. Прежде установления «нового мирового порядка» сатане необходимо совершить это разрушение.

Там, где растление становится государственной политикой, цель государства - избавить детей от власти родителей (хотя разрушение семьи означает не что иное, как разрушение самого государства). Этот процесс стремительно развивается во всем мире. Неудавшийся коммунистический эксперимент был только «цветочками». Недавно ООН проводила Международный год ребенка, в программе которого эта цель была ярко выражена.

Антихристианский, античеловеческий характер подобных устремлений. сегодня давно перестал быть только теорией. Маргарет Зангер, основавшая в 20?х годах Международную федерацию планирования семьи, деятельность которой финансировалась фондами Рокфеллера и Форда, призывает к свободе половой жизни подростков, а также к стерилизации всех «цветных», «умственно отсталых» и христиан-фундаменталистов.

Война против Церкви, образования (культуры) и семьи неразрывно связана с уничтожением и четвертой «защиты», осуществляемой православной монархией - патриотизма. Как пророчески писал святой праведный Иоанн Кронштадтский, после «удаления Самодержца, которого домогается известная публика» враги постараются уничтожить самое имя России. Сегодня Россия в глазах мира - разгромленная страна. Как говорится, то, о чем не мог мечтать и Гитлер, осуществили демократы.

Мы видим, как происходит американизация всего мира. Повсюду насаждается единая стандартная «массовая культура» - так, чтобы человек, живущий в Москве и Рязани ничем не отличался от живущего в Нью-Йорке или в Сеуле. В каждом народе, точно так же, как и в каждом человеке, его единственность и неповторимость раскрывается по мере осуществления в его жизни правды и добра. Грех стирает черты единственности и неповторимости каждого человека и каждого народа.

По-настоящему раскрытие всех естественных дарований возможно только во Христе. Поэтому борьба с Православием в России неотделима от борьбы с патриотизмом (хотя профессиональные политики, у которых единственная цель в жизни - быть переизбранными, старательно эксплуатируют боль народа за поруганное Отечество, создавая движения типа «Отечество», «Держава», «Наш дом Россия» и т. п.)

Вообще все эти четыре «защиты», о которых мы говорили, - одно нераздельное явление удерживающего . В самом деле, если разрушается само понятие семьи, о какой Родине может идти речь? «Кому нужна такая Россия?» Многие говорят сейчас, что наши враги готовы спровоцировать народное восстание с тем, чтобы ввести на улицы Москвы войска НАТО или ООН и взять под контроль ядерное вооружение. Но вот школа или семья, где дети вместе с учителями или родителями смотрят порнографический видеофильм. Не надо вводить никакие войска НАТО (или наоборот, почему бы их не ввести): эти частности уже не имеют никакого значения там, где все уже завоевано самим дьяволом.

* * *

«Судя по Писаниям и по характеру нынешнего народа, конец близ, при дверех» - говорил 60 лет назад преподобный Силуан Афонский. Явление антихриста будет внезапным. Распад жизни во всех сферах - финансовый и экономический кризис, падение нравов - достигнет своего предела. В течение одного часа Международный валютный фонд, Евросоюз, Всемирный совет церквей, ООН и другие подобные им организации скрепят своими подписями договор о признании верховной власти нового диктатора, которого все будут чествовать как единственную и последнюю надежду человечества. Как свидетельствует слово Божие, весь мир изумится ему и последует за ним.

Некоторые, может быть, скажут: «Вы слишком сгущаете краски, этого не может быть. Русскому верующему человеку всегда бы

Относительно недавно в сети (и не только) стали все чаще появляться материалы, которые в той или иной форме содержат идею, которую можно было бы назвать идеей "царской непогрешимости", или же царебожничеством. Сейчас данное мiровоззрение постепенно оформляется в более-менее логичную (разумеется, по своему) систему. Пока еще она не обрела таких видных и «раскрученных» апологетов и пропагандистов, как идеологии "православного" сталинизма или "русского" язычества, однако в скором времени это, вероятно, произойдет. Основные же положения данной схемы таковы:

1) Монархия является единственной богоустановленной и угодной Богу формой власти.
2) Соответственно, кто не монархист, тот не православный.
3) Верность Православию невозможна без верности Монарху. Отсюда верность Монарху является главным фактором, определяющим верность Православию.
4) Монарх (Царь, князь) получает при венчании на царство благодатные дары Св. Духа, необходимые для прохождения сего высочайшего царского служения. Помышляющие иначе — еретики.
5) В силу этого, воля Монарха есть воля Божия. Только носителю монаршего звания, вдохновляемому Духом Святым, виден верный путь государства и народа. И даже если он совершает что-либо явно вредное, то и это соответствует Божиему замыслу и неподсудно разуму какого-либо другого человека, тем более — подданного. В крайней своей степени это воззрение вытекает в следующий тезис:
6) Все, исходящее от Монарха — благо и имеет божественную санкцию. Все, идущее вразрез с монаршим мнением или делом — зло.

Данное мiровоззрение, доведенное до статуса категорической догмы, в самом скором времени может превратиться в угрозу Православию и Православному монархизму. Более того: уже поступают сигналы, что данная система взглядов привлекла внимание определенных заинтересованных кругов. Что, в свою очередь, может привести в скором времени к ее относительно масштабной разработке и пропаганде. С весьма печальными последствиями для дела Русского Возрождения.

У многих, быть может, уже возникает вопрос: а что же плохого в этих взглядах? Разве это не Православный Монархизм — ну, разве что, чуть более радикальный? Действительно, большинство из вышеприведенных тезисов верно. Даже более того — там нет ни одного вполне неверного принципа; есть лишь некоторые перегибы и слишком уж простые, примитивные обобщения. В этом смысле данное мiровоззрение, безусловно, является более тонким и внешне схожим с собственно православно-монархическим и национально-русским, чем «православный» сталинизм или, тем более, псевдорусское язычество. Но именно поэтому оно является и весьма опасным; ибо за кажущейся «ревностью» о чистоте Веры скрывается в сущности чуждая Православию по своей духовной природе концепция, которая может принести нам в обозримом будущем множество бед.

«ДЕТИ! ХРАНИТЕ СЕБЯ ОТ ИДОЛОВ. АМИНЬ» (1 ИН. 5:21)

К сожалению, мы, ныне живущие православные христиане, нередко забываем о том, каков глубинный смысл апостольских слов, вынесенных в заглавие настоящего раздела. Казалось бы, чего непонятного! О поклонении пням и деревьям, ясно, и говорить не стоит. Понятно, что нельзя есть, например, идоложертвенное — какой-нибудь кришнаитский прасад, иудейскую мацу и т.п. Но все это — частности, за которыми мы порой забываем принципиальную суть данной нам Богом заповеди: не поклоняйтесь идолам — не подменяйте тварью Творца! Идолопоклонство начинается там, где место Бога-Творца занимает тварь.

В основе своей христианская система ценностей строится на одной ясной идее: единственной Абсолютной Ценностью является Христос Бог. Христос — центр и смысл нашего бытия, «путь и истина и жизнь» (Ин. 14:6). Христианская жизнь (как минимум, в идеале) есть жизнь во Христе и для Христа. Все же прочие ценности являются более или менее значимыми лишь относительно Бога. Всякая личность и всякий вообще феномен обладает по определению обусловленной ценностью. И эта обусловленная ценность определяется волей Божией об этой личности или об этом предмете и, в случае личности, наделенной свободной волей, определяется также тем, насколько воля этой личности соответствует Божиему о ней замыслу.

Соответственно, всякая попытка утвердить некую абсолютную ценность помимо Бога есть, в сущности, не что иное, как грех впадения в идолопоклонство, подмена Творца тварью.

При этом нужно помнить, однако же, что утверждение такого идола — ложной "абсолютной ценности", часто совершается под маской исповедания Христианства, и даже более того — под маской ревности о чистоте Христовой веры. Наиболее ярким историческим примером этого является идеология папизма, окончательно оформившаяся в латинский лжедогмат о "непогрешимости пап" в 1870 г. на I Ватиканском соборе. Формально папистская идеология не отрицает того, что для христианского сознания единственной Абсолютной Ценностью может быть только Бог. Но при этом между Богом и человечеством воздвигается некое передаточное звено — папа. Он незаменим и подотчетен только Богу, он — мнимый Его наместник на земле. В силу этого, между волей папы и Божией волей устанавливается тождество, и де-факто в ценностной системе латинства Абсолютной Ценностью становится именно папа. Теоретически же данное очевидное по духу идолопоклонство смягчается тезисом, что папа не подменяет Бога, а лишь является единственным полноправным и непогрешимым Его посланником на земле, абсолютным проводником Его воли.

Примеры такого рода духовного повреждения христианского сознания хорошо знакомы всякому, пребывающему в лоне РПЦ МП или соприкасавшемуся с церковной жизнью Московской Патриархии. Хотя во всех или почти всех изданиях Закона Божия пишется о том, что в Православии нет понятия некой личной непогрешимости епископа или Патриарха , на деле папистское мiровоззрение уже весьма крепко укоренилось в сознании чад МП.

Сколько раз приходилось слышать о том, что нам, дескать, нашим грешным умом не понять, почему это Владыки молятся с еретиками или творят какие иные непотребства. Мол, они архиереи, на них благодать Св. Духа, они ведут Церковь верным путем, а мы просто по своей грешной ничтожности этого не понимаем. Кто мы, мол, такие, чтоб о многотрудных патриарших делах рассуждать, не обладая всей полнотой информации и не неся тяжкое бремя ответственности? Тем самым Патриарху и епископату вообще усвояется свойство непогрешимости, и по сути именно приверженность Патриарху и Синоду становится здесь абсолютной ценностью.

Ныне же, к величайшему сожалению, мы начинаем видеть подобные тенденции среди части монархистов. Как и в случае с отношением к папе в латинстве или отношением многих чад МП к своим епископам, отправная точка их рассуждений была в сущности верной. Если первые обосновано считали епископа (в том числе и епископа города Рима, то есть папу), носителем особых даров Св. Духа, преподанных ему через хиротонию, то вторые справедливо видят в Царях также носителей Божественного Помазания, ведущего их на путях царского служения. Корень же проблемы заключается в том, что это верное изначальное утверждение усиливается до крайней степени — и сводится к абсурду. Благодатные дары Духа Святаго рассматриваются как гарантия непогрешимости, а самая личность их носителя и его воля — воля Царя или папы — приобретает характер абсолютный, высший, а вернее всего сказать, Божественный.

В этом смысле достаточно характерным примером является точка зрения , которую в свое время высказал кириллист Чавчавадзе в полемике с М. В. Назаровым, пытаясь оправдать все нарушения законов и присяги Великим Князем Кириллом Владимiровичем:

«"Да, мы утверждаем!" — вновь восклицаю я. — Члена Императорской Фамилии нельзя лишить прав престолонаследия, ЧТО БЫ ОН НИ НАТВОРИЛ».

Что бы ни творил кто-либо из Великих Князей, а прав на Престол его это лишить не может… Впрочем, о кириллистах говорить в контексте данной статьи особенно подробно не стоит, ибо самый их монархизм таковым мы можем считать лишь в высшей степени условно. Печально, однако же, что подобные идеи, и даже в еще более яркой форме, возникают в среде собственно монархической.

Так, автору этих строк не раз уже приходилось сталкиваться со следующим мнением: Петр I — не только великий Государь, но и почти святой или даже святой. Когда же приводишь документированные и хорошо известные примеры его явно неправославных художеств, то слышишь в ответ вещи совсем невероятные. Например, один субъект заявил, что петровский "всешутейший собор" и прочие петровские оргии были ничем иным как "совершением подвига юродства"! (Прости, Господи!) То есть, если человек пьянствует и блудит (в том числе и содомски), то он грешник. А если он при этом еще и кадит серой и надевает латинскую сутану, то он юродивый…

Такой уродливый выверт сознания является как раз следствием усвоенного в качестве абсолютного принципа тезиса, что все, идущее от Царя — благо. Другой ярый супермонархист, глядя куда-то поверх моей головы маленькими горящими глазками, наставлял меня примерно так: «Все равно, ты не можешь судить Петра. Ведь он же Помазанник Божий, значит, он так видел свое служение, так ему Господь открывал…». Монарх и монаршая воля превращаются в абсолютную ценность. По сути дела, Царь в этой мiровоззренческой концепции подменяет собой Христа, ибо во всем и во вся подчиняться нужно уже не Христу и Его Церкви, а Царю.

В сущности, в данном случае мы имеем дело ни с чем иным как с языческой (не христианской!) сакрализацией власти. Такого рода понимание священной природы власти — как правило, власти монархической — типично для языческих традиций, и наиболее яркий и хронологически близкий к нам пример мы находим в традиции дальневосточного пантеизма. Фигура Императора (например, в Китае или Японии) имеет божественный статус; японский Император-Тэнно — живой бог для своих подданных. И потому служить ему и выполнять его волю нужно только потому что он — божество. Стало быть, и воля его не может быть плохой, ибо самый нравственный критерий здесь как раз и определяется волевым решением этого мнимого божества.

Кстати, проблема сергианства — воззрения вполне антимонархического — коренится как раз в таком языческом (в сущности) понимании священной природы власти. Превратно толкуя апостольские слова, знаменитая Декларация 1927 г. провозгласила, что всякая власть в принципе есть институт богоустановленный и потому священный, имеющий Божественную санкцию на всякое свое деяние. Это же языческое мышление мы видим у тех, кого можно по справедливости назвать царебожниками. К сожалению, невозможно не признать, что данный термин достаточно точно отражает подразумеваемое под ним явление.

В отличие от языческого понимания сакральной природы власти, христианский взгляд принципиально отличается вышеназванной обусловленностью ее священной природы верностью Христу. Таким же образом именно христианский характер власти и является главной причиной преданности ей подданных. В свое время это замечательно точно определил Митрополит Антоний (Храповицкий): «моя верность царю обусловлена его верностью Христу» . Задолго до него Прп. Иосиф Волоцкий писал в своем "Просветителе":

«Если же некий царь царствует над людьми, но над ним самим царствуют скверные страсти и грехи… злее же всего — неверие и хула, — такой царь не Божий слуга, но дьяволов, и не царь, но мучитель… И ты не слушай царя или князя, склоняющего тебя к нечестию или лукавству, даже если он будет мучить тебя или угрожать смертью».

К сожалению, об этом-то нередко забывают многие нынешние монархисты, и вот уже каждый Царь, независимо от своего поведения и духовного состояния, становится в их глазах даже не просто святым, но совершенно безгрешным. Следующим характерным этапом развития этого взгляда является формирование представления о России до 1917 г. как о неком земном небе — не просто Православной Империи, но прямо-таки Божием Царстве на земле. Что ж! Немало людей (и, к сожалению, немало русских патриотов-монархистов) обитает в неком иллюзорном ностальгическом мiре. Быть может, в какой-то момент это даже нормально, в некоторых случаях необходимо в полемике с хулителями. Но нужно понимать, что с такого рода фантомной засоренностью крайне опасно приступать к решению реальных проблем. Тому, к чему это приводит, посвящен следующий раздел…

ЦАРЕБОЖНИЧЕСТВО КАК ПРИЧИНА ХУЛЫ НА НОВОМУЧЕНИКОВ

Относительно недавно все чаще стали мелькать на страницах патриотической печати статьи, в которых прямо объявляется о том, что многие, если не все, Свв. Новомученики и Исповедники XX столетия были на самом деле не святыми, а анафематствованными предателями Богоданного Царя. Ярчайший пример такого рода публицистики представляет собой труд набирающего известность А. Стадника "О духовных причинах разрушения Русского Царства", который не так давно был опубликован на сайте "Руси Православной" (редакция которой, по собственному признанию, сделала сие не без «долгих раздумий»). И свт. Тихон, Патриарх Всероссийский, и свщмч. Владимiр Киевский для г-на Стадника — «еретики-цареборцы» и «попы-революционеры». По его мнению, на них, а также и на многих других святых XX столетия якобы пребывает анафема за ересь цареборчества, а сами они не только не святы, но и вообще погибли вне духовного единства с Церковью.

Подобные воззрения сейчас начинают относительно широко распространяться. Уже встречаются заявления, что, мол, наследники «февральских цареборцев» канонизировали своих предшественников. Суть же еретического, обрушивающего на них анафему, поступка русских святителей и священников определяют таким образом: они не высказались однозначно в поддержку Государя Императора. Не встали на защиту единственно богоугодного государственного строя — православной симфонии властей, духовной и царской. И потому они — и свт. Тихон, Патриарх Всероссийский, и свщмч. Владимiр, митрополит Киевский, и митрополит Антоний (Храповицкий), и многие другие — «еретики-цареборцы».

По внешности, схема выглядит логично: на защиту Царя не встали? Не встали. О православной симфонии властей и необходимости защиты монархии не заявили? Не заявили. Значит, "еретики". Очевидно, именно такая стоеросовая "логичность" г-на Стадника подкупает и других его сторонников. Однако логичной такая схема остается только в отрыве от целого ряда фактов, о которых хулители Новомучеников не упоминают.

Во-первых, для того чтобы признать того или иного христианина еретиком, необходимо, чтобы он сознательно исповедовал ересь. В данном случае — сознательно отвергал православное учение о Царской власти. Однако даже в печально знаменитом постановлении Святейшего Синода с легитимацией Февральской революции мы заявлений подобного рода не находим. Да и не подписал бы откровенно антимонархического текста тот же свщмч. Владимiр, утверждавший, что «священник не монархист не достоин стоять у святого престола…».

Во-вторых, необходимо понимать и то, что синодальные архиереи в феврале 1917 г. едва ли располагали всей необходимой информацией о том, как именно и при каких обстоятельствах был подписан текст так называемого "отречения". И в силу этого самое это отречение и выглядело как решение царское, как царская воля — и логично вставал вопрос о том, допустимо ли ей сопротивляться.

В-третьих, в феврале 1917 г. республика в России еще не была провозглашена; официально форма правления вообще никак не оговаривалась. Монархия еще могла быть восстановлена — ведь и передачу власти Государем брату, и решение об определении государственного строя Империи на Учредительном собрании (уже в соответствии с заявлением Великого Князя Михаила Александровича) можно было трактовать почти как монаршую волю (оставляем сейчас в стороне незаконность этих обоих решений, в чем далеко не все архиереи разбирались).

Однако же, и такое оправдательное толкование поведения архиереев во время февральских событий кое в чем не выдерживает критики. Хотя говорить о том, что православные архипастыри, многие из которых потом сподобились венцов мучеников и исповедников, сознательно стали на путь цареборчества, нельзя, — невозможно также отрицать и другого: тогда, в феврале 1917 г., ни один архиерей не заявил открыто и ясно о необходимости сохранения Православного Самодержавия. Никто не встал открыто на защиту православной церковно-государственной симфонии. И это, безусловно, сделало православное духовенство Империи сопричастным греху предательства Царя, цареотступничества. Но прежде чем метать в них анафемы (для чего, как указано выше, нет достаточных канонических оснований), нужно ответить на вопрос: а почему никто не встал на защиту симфонии?

Ответ этот очевиден, хотя и неприятен: к 1917 г. православной церковно-государственной симфонии властей, в той форме, как она существовала в Византии и Московской Руси, как она мыслилась свв. Отцами, в Российской Империи не было. Многие элементы ее сохранялись, дух этой симфонии в государственной политике России при лучших ее Императорах (таких, как св. Царь Николай II, или Павел I) присутствовал, но симфонии как идеологии, находящей свое выражение в ряде определенных церковно-государственных институтов, в Империи просто не было. И именно поэтому на защиту симфонии Православного Священства и Царства поднялось так мало защитников.

Отталкиваясь от этого явно апостасийного духа, особенно ярко проявившегося на начальном этапе петербургского периода истории, и появляются перегибы в другую сторону. Одной из главных причин, способствовавших появлению и развитию идеологии царебожничества, является, без сомнения, отсутствие христиански трезвого понимания русской истории. Цареборчество, которое действительно ярко выявится в 1917 г. и в последующем станет составляющей официальной идеологии руководства Московской Патриархии, в основе своей есть не просто отрицание Божественного характера царской власти. Это именно отрицание Православной Монархии как высшей формы государственного развития, отрицание православного учения о симфонии властей. И в этом смысле ересь цареборчества появилась не в XX веке и не в XIX-м. Корень ее находится в XVII столетии, а первые яркие всходы можно было увидеть в канун петровских погромных реформ.

Димитрий Саввин
(октябрь 2008)

Малер Аркадий Маркович

Православный философ, исследователь и преподаватель истории христианской философии, глава интеллектуального клуба “Катехон”, член Синодальной Библейско-богословской комиссии и Межсоборного присутствия Московского Патриархата.

Широко распространенное представление о том, что из всех форм государственного устройства Православная Церковь предпочитает именно монархию и все православные должны быть монархистами – это одно из самых популярных заблуждений о православии. В Православной Церкви не существует никаких догм или канонов, предписывающих христианам принимать только монархический строй и отрицать любой другой. Если обратиться к двум основным источникам православного вероучения – Священному Писанию, Библии, и Священному Преданию, то есть писаниям отцов Церкви, – то из них никак не получится вывести какой-то одной-единственной политической идеологии и одного-единственного взгляда на идеальное государственное устройство. История Церкви знает примеры достаточно успешного сотрудничества с самыми разными типами государственных систем и режимов, среди которых монархия занимала весьма заметное, но далеко не единственное значение. Столь большая свобода в этом вопросе со стороны православия объясняется, прежде всего, христианским убеждением, что поскольку сама природа человека повреждена грехом и мир лежит во зле (1Ин.5:19), то любое государственное устройство, даже наиболее продуманное, всегда имеет существенные недостатки и никогда не будет застраховано от того, чтобы в любой момент стать орудием духовной гибели людей и открытым врагом самой Церкви. Поэтому, так же как существовали христианские монархии и антихристианские демократии, также вполне возможны антихристианские монархии и христианские демократии. При этом, все разговоры о преимуществах монархии или демократии среди православных интеллектуалов всегда упираются в известные разночтения самих этих понятий и по этому вопросу никогда не будет единого мнения. Одни говорят об абсолютной монархии, а другие о конституционной; одни о династической, а другие о выборной и т.п. Например, большинство православных монархистов сегодня разделены между двумя полюсами – “легитмистами”, выступающими за возвращение династии Романовых, и “соборянами”, призывающими выбрать нового русского царя на специальном “народном соборе”. К этому разделению примешивается множество разных иных принципиальных противоречий, поэтому говорить о каком-то едином монархическом движении в современной России совершенно невозможно.

Между тем, отношение православного христианства к монархии имеет свою богословскую логику, которая достаточно внятно отражена в части III.7 “Основ социальной концепции РПЦ”, принятых на Архиерейском соборе 2000 года, где также цитируется постановление Архиерейского собора 1994 года о “непредпочтительности для Церкви какого-либо государственного строя, какой-либо из существующих политических доктрин ”. Откуда же тогда взялся миф о том, что православию лучше всего соответствует именно монархия? Оттуда же, откуда возникают многие другие мифы о православии – от отожествления его с теми временными культурными и политическими формами, с которыми ему приходилось ассоциироваться в своей многовековой истории.

Ещё в Ветхом Завете первой формой государственного правления было судейство, то есть прямая теократия, непосредственно подчиненная Богу. Когда же народ потребовал у последнего судии Самуила дать им царя, дабы быть “как прочие народы ” (1 Цар 8:20), то Господь разгневался на свой народ – “ибо не тебя они отвергли, но отвергли Меня ” (8:7), – и само установление царства было наказанием для Израиля. Но поскольку эта новая, качественно худшая и заимствованная у язычников форма правления, имела божественную санкцию, то сопротивляться ей было уже неблагочестиво. При этом, власть языческих царств над Израилем, включая Римскую империю, воспринималась как иноверческая оккупация и не имела никакого оправдания. Если же обратиться к новозаветной эпохе, то согласие христиан “отдавать кесарю кесарево, а Божье Богу ” (Мф 22:21) по завету самого Спасителя было, в частности, связано с наднациональным характером самого христианства, и всё последующее богословие оправдания римской власти, включая теорию Рима как силы, сдерживающей приход антихриста (2 Фес 2:7; см.толкование Иоанна Златоуста), касалось не монархической формы, а самого принципа государственной власти. Более того, именно установление “культа императорского гения” при первом императоре Октавиане Августе стало роковым событием для христиан, которых подвергали репрессиям, прежде всего, за отказ участвовать в этом культе. Но только потому, что христианство победило в Римской империи не снизу, а сверху, благодаря обращению императора Константина, именно монархия на многие века стала единственно привычной для христиан “православной” формой правления. И поэтому подчинение царю носило уже не просто вынужденный характер “воздавания кесарю кесарева”, а сакральное значение служения тому государю, который венчан на царство самой Церковью. Следовательно, православные люди могли критически относиться к монархии как форме правления, но они обязаны были признавать власть православного царя как богоустановленную. После падения такой монархии, тем более добровольной, когда царь сам отрекся от власти, православные люди могут выбирать себе любой другой тип государственного устройства.

Разумеется, нельзя сказать, что формально христианская монархия всегда была союзником Церкви, зачастую она оказывалась первым гонителем честных христиан. Тот принцип “симфонии властей”, который в VI веке провозгласил император Юстиниан, очень часто нарушался государством с его монополией на насилие в сторону откровенного цезаропапизма, и Россия унаследовала от Византии этот порок – достаточно вспомнить поведение таких царей, как Иоанн IV Грозный, Алексей Михайлович или Петр I, отменивший патриаршество. Стоит обратить внимание на тот факт, что само патриаршество в России было установлено и восстановлено только в периоды максимального ослабления царской власти. Русские монархи не спешили утверждать патриаршество в Москве, которое было установлено почти через полтора столетия после автокефалии Русской Церкви, только в 1589 году, при смиренном царе Феодоре Иоанновиче, а после Петровской реформы не спешили его возвращать, так что оно было восстановлено только после падения самой монархии, в период безвластия 1917 года. Конечно, падение православной империи как гаранта православных традиций было страшной трагедией для всего православного мира, но империя не обязательно предполагает императора, а православные ценности могут быть гарантированы и другими формами власти – например, клерикальной республикой или такой республикой, которая на официальном уровне признает эксклюзивное значение Православной Церкви. Поэтому “симфония” Церкви и государства возможна в самых разных формах и с самыми разными государственными системами, исключая только две крайности, которые Церковь не может благословить по определению – это тирания, с одной стороны, и анархия с другой. С христианской точки зрения, сам принцип государственной власти лучше любого безвластия (Рим 13:1), но если сама власть впадает в произвол и беззаконие, то есть в свою собственную противоположность, то Церковь может осудить её как любую анархию. Об этом также сказано в упомянутом церковном документе 2000 года: “Если власть принуждает православных верующих к отступлению от Христа и Его Церкви, а также к греховным, душевредным деяниям, Церковь должна отказать государству в повиновении ”. Стоит ли говорить о том, что эта крайность скорее возможна при диктатуре, чем при демократии.

Вместе с этим нельзя исключать того, что монархия в той или иной форме может возродиться в России, но для этого шага должны быть исключительные, объективные причины, а сама Церковь никогда не будет инициатором этого возрождения. Как и у любой формы правления, у монархии есть свои достоинства, но необходимо понимать, что монархии прошлого пали не столько по чьей-то злой воле, сколько потому, что они перестали выполнять те объективные социальные функции, которые веками делали их безальтернативными в сознании большинства людей. Как только общество, включая саму Церковь, перестало объективно нуждаться в монархическом строе, монархия стала вырождаться в исторический реликт, а те или иные попытки сохранения и возрождения этого реликта стали принимать пародийные формы, дискредитирующие саму монархическую идею. В сегодняшней исторической ситуации у православных политиков нет другого пути, кроме как развивать такие теории и стратегии политического христианства, которые бы наиболее адекватно отвечали условиям современной либеральной демократии, по умолчанию принятой как в России, так и в большинстве стран европейской цивилизации.